Крещение огнем. Мертвые не умеют смеяться

— А вот представь! — не уступал тихоня, проявляя несвойственную твердость. — Тут пару месяцев назад, перед самыми холодами, дорогу построили. Не дорогу, а так — просеку провели, да грейдер пустили — к новому водозабору подъездной путь.

— А не засядем там? — напрягся Андрей. — А то, что делать будем? Если вызывать аварийку — отец меня карманных денег на год вперед лишит: и так уже поедом есть за тот проигрыш!

Лена невольно улыбнулась, вспомнив ставшую достоянием гласности историю, как тот просадил за полчаса в «Короне» двадцать шесть тысяч евро, подаренных отцом на день рождения.

— Да там всего с километров шесть, говорю, — пояснил Антон. — Потом как раз на шоссе выйдем, выше этой чертовой аварии. Носит же всяких мудаков под Новый Год! — буркнул он. Им что — сгорел и все дела, а нам вот мучайся!

Компания засмеялась — им и в самом деле это показалось остроумным — засмеялась и Лена, пусть и наигранно…

И в самом деле, дорога нашлась – узкая, почти незаметная с трассы просека, так что двум встречным автомобилям разъехаться было бы проблематично. Но чистая и достаточно ровная, так что их почти не трясло на колдобинах — неизменном спутнике всех наших проселков. Вокруг сомкнулись сосны и ели, словно во взаправдашней тайге.

«Да, если застрянем – и не найдут!» — подумала Лена, но вслух не произнесла. Еще и впрямь застрянут – потом еще скажут – накаркала. Лучше помолчим. Умненьким провинциальным девочкам лучше помолчать до поры до времени — пока они не будут стоить хотя бы миллион. Само собой, зеленый.

Прикрыв глаза, Лена принялась обдумывать гипотетическое начало знакомства с сыном членкора. Она и видела его всего раза два… Как, бишь, его там? Кажется, Виталий? Надо будет у Эльки уточнить, а то еще оконфузишься ненароком и все планы насмарку. О чем бы таком с ним завести непринужденную беседу? Интересно, он такой же умный, как его папаша, или попроще? Что там говорили, что, мол, природа отдыхает на детях великих? Не хотелось бы, чтобы разговор касался ужасно интересных полупроводников или тому подобных транзисторов с резисторами. В этой премудрости Лена не понимала ровным счетом ничего.

Машину мощно качнуло, и она резко повернула так, что Лена повалилась на Элеонору – видимо они выехали на шоссе. Ну, похоже, действительно пронесло!

А потом водитель вдруг так резко ударил по тормозам, что Горелова еле-еле не стукнулась лбом о переднее кресло.

— Мать ее .....! — только и смог выговорить сидящий рядом Антон, прежде любовью к нецензурной лексике, насколько помнила Лена, не отличавшийся.

И было от чего — в свете фар возникла тусклая камуфляжная зелень боевых машин выстроившихся у обочины в теряющийся в темноте бесконечный ряд.

И было их много, очень много. Но это было единственное, что она успела разглядеть. Андрей вновь выругался, ударив по тормозам, так что джип занесло. А потом окна загородили, словно из-под земли выросшие, толстые фигуры в касках и бронежилетах. И с автоматами в руках — и автоматы эти были направлены на них. Да — именно так: черные зрачки стволов неумолимо смотрели в лица оторопевших пассажиров иномарки. В лицо ей — Лене Гореловой, двадцати трех неполных лет, студентке пятого курса Академии Энергетики и Нефтедобычи, в любой момент грозя плюнуть свинцом и оборвать ее, толком еще и не начавшуюся жизнь. Каким то непонятным образом она почувствовала эту жуткую неумолимую угрозу исходившую от фигур обступивших машину. А потом кто-то рванул дверь, и в уют комфортабельного салона ворвался ледяной порыв ветра.

— Выходите! — вороном каркнул хриплый голос. — Живо!

И столько было непреклонной силы в нем, что все пассажиры джипа лишь молча повиновались.

Выбираясь из машины, Лена бросила взгляд назад, и сердечко ее дрогнуло — колонна техники и там уходила вдоль шоссе куда-то во тьму. У бронетранспортеров кучками стояли солдаты, курившие, переговаривающиеся, хлопающие себя по-ямщицки руками крест-накрест, чтобы согреться. А дальше, лишь огоньки сигарет теплились в холодной декабрьской мгле. Но даже мимолетного взгляда девушке было достаточно, чтобы понять, что в колонне не десять и не двадцать машин, а много, много больше.

— Влипли! — шепнул кто-то позади нее — кажется Борис или Антон. — Бли-и-ин!..

Но вслушиваться в тихий мат было некогда: к ней уже подошел какой-то военный у которого в густой тени под в низко надвинутой каской было не разглядеть лица, и потребовал предъявить документы. Она как во сне вытянула из сумочки паспорт и студенческий. На бумаги лишь мельком глянули — Лене даже показалось, что в них толком и не смотрели — и тут же вернули назад.

Впереди Борис что-то объяснял здешнему начальству, переходя с оправдывающегося тона на наглый нажим, но девушка не слушала, что тот говорил.

Она уже поняла, что могло случиться для того, чтобы на мирной подмосковной дороге вдруг появилась воинская колонна, а также — почему было перекрыто шоссе...

«Это переворот! – догадалась Лена. — Ну точно же — это переворот! Как я раньше не догадалась!»