«Крещение огнем». Том II: «Борьба исполинов»

«… От Джамруда до Пешавара всего 15 км. А Пешавар, как теперь всему миру известно, стал центром афганских контрреволюционеров. В городе находятся штаб-квартиры исламских союзов и организаций, в окрестностях — россыпь лагерей и учебных центров, которые плодят террористов, провокаторов, диверсантов. Сначала людям из африди объяснили, что лагеря созданы для беженцев, попросили оказывать им традиционное гостеприимство. Многие горцы, потеснившись, приютили у себя этих самых „беженцев“, делились с ними пищей и одеждой. Не сразу поняли, какую змею пригрели. Поняли, когда банды, распоясавшись, стали терроризировать местное население, заниматься обыкновенным разбоем. И тогда — осенью прошлого года — вождь африди Вали Хан Кукихейль с одобрения старейшин и авторитетов создал вооруженное ополчение (лашкар) численностью до 10 тысяч человек. Для защиты жизненных интересов племени, а проще сказать — жилищ, полей, пастбищ. Силу этого боевого объединения довольно скоро испытали афганские бандиты, коим здесь „перекрыли кислород“. Но удушье почувствовали и довольно далеко от Хайбера.

Из Пешавара явился представитель властей. «Или ты вместе со всем лашкаром складываешь оружие, или мы уничтожим твой дом», — заявил он Вали Хану. Вождь отказался, его дом обстреливали из пушек в течение 45 минут (!). Почти все мужчины из Джамруда в тот же день ушли в горы.

Так вспыхнул очаг, который теперь грозит охватить большим пожаром весь Пуштунистан.

В Хайбер направили регулярные воинские части, однако воевать им оказалось не с кем: жители скрылись в горах. Тогда каратели взялись яростно сокрушать дома пуштунов — танками, бульдозерами, взрывчаткой. Только в одном Джамруде было разрушено 130 домов, еще около сотни — в окрестных селениях.

Сафир рассказал мне о любопытном диалоге, который будто бы состоялся между губернатором Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП) и высшим правительственным чиновником Пакистана. Губернатор просил не трогать дома, дескать, а не придется ли потом платить пуштунам компенсацию? На что в Исламабаде ему ответили: «Если потребуется, все расходы оплатят американцы». Вот так… Похоже, музыку заказывали далеко-далеко от Хайберского перевала.

Вскоре пуштунам предъявили новый ультиматум: сдаться до 2 ноября, иначе карательные акции примут еще более широкий размах. В ответ с гор последовала целая серия разящих ударов: повстанцы нападали на душманские базы и армейские посты. Несколько мощных взрывов прогремели в Пешаваре. Власти заволновались. В Хайбер направили бронетанковые войска, а заодно 1200 гробов. Исламабад осознал, какая грозная сила разбужена, тем более что соседнее племя шинвари тоже отказались подчиниться диктату силы и выступило заодно с африди.

Не вышло кнутом — протянули пряник: правительство предложило Вали Хану отступную. Тот ответил встречными требованиями: во-первых, Исламабад должен обещать полное уважение прав и свобод пуштунских племен, а во-вторых, закрыть все каналы помощи афганским мятежникам и в первую очередь ликвидировать их базы в районе Хайбера. Зия уль-Хак отказал (да и кто бы ему позволил?), а ситуация тем временем стала развиваться по принципу цепной реакции: по всей зоне племен — от Пешавара до Кветты — волной прокатились джирги (советы), выразившие солидарность с борьбой африди и шинвари. Стали формироваться боевые отряды и заставы для уничтожения душманских банд. В Кабул отправились седобородые старцы, чтобы засвидетельствовать свое уважение демократической республике и обещать ей поддержку.

— Почему же некоторые племена — особенно из тех, которые находятся на территории ДРА, — все еще на стороне душманов? — спросил я Сафира. Ответил он сразу, убежденно и коротко:

— Их купили.

При всей своей простоте этот довод чрезвычайно близок к истине.

Между разными пуштунскими племенами и даже кланами внутри племен редко наступали мир и единство. Истоки разногласий восходят к колониальному вероломству англичан, которые так поделили в свое время зону племен, что до сих пор среди горцев не утихают споры по поводу владения лесными угодьями, караванными тропами, полями и пастбищами. Расчет был стратегически подл: поднаторевшие в реализации принципа «разделяй и властвуй» англичане тут, кажется, превзошли сами себя, ибо и спустя многие десятилетия пуштуны не могут стряхнуть путы, искусно накинутые на них еще в прошлом веке. Контрреволюция, сделав ставку на пуштунский фактор, учла, кажется, все — и племенную рознь, и абсолютную политическую безграмотность горцев, и специфику разделения между ними сфер влияния. Враг работает с племенами изощренно, масштабно, не жалея ни денег, ни обещаний. Схема такова: уговоры, подкуп, угрозы. Далее — в том случае, если эти методы остаются безрезультатными, прибегают к террору. Так было в 1982 г., когда вождей племени мангал пригласили в Пакистан и потребовали от них союза с душманами. В ходе переговоров выяснилось, кто из пуштунов самый несговорчивый — им оказался глава племени Динголь Мангал. Его немедля убили, а остальных обрабатывали долго и, надо признать, не без пользы.

Примерно по той же схеме контрреволюция «работала» с племенами джадран. Провокации, подкуп, лживая пропаганда, насилие — все было пущено в ход для того, чтобы это крупное племя сделать «пушечным мясом». Сделали. Но шло время, и авторитеты джадран стали все чаще задумываться над тем, ради чьих интересов гибнут их сыновья. Они решили направить ходоков в Кабул — для того, чтобы самим выяснить всю правду. Гнев бандитский был страшен: двенадцать старейшин за такое вольнодумство казнили, а еще несколько десятков — тех, которые успели скрыться, — к казни приговорили заочно.

Многие племена на распутье: чью сторону принять? Как разобраться в тех непростых проблемах, которые их окружают? Горцы едут (а точнее сказать — пробираются, страшась бандитской мести) в Кабул, приходят с расспросами в ревсовет и министерство племени. В сознании этих людей, все прошлое которых было обставлено декорациями первобытной общины, сегодня происходит мучительная перестройка, переосмысление многих прежних представлений о жизни. Причем не будем забывать о том, какой смертельной опасности они подвергают себя, выбирая свободу»,