Крещение Руси

О Крещении Руси в IX веке сообщают еще некоторые греческие источники, среди которых первое место принадлежит произведению Константина Багрянородного. Правда, он писал в середине Х века, поэтому достоверность этого источника определяется характером информации, которой располагал автор. Он был внуком Василия I Македонина, основателя македонской династии на византийском престоле, убийцы императора Михаила III и одного из тех властителей, с которыми довелось иметь дело Аскольду. Перу порфироносного историка принадлежит жизнеописание его деда; именно в этом произведении находим интересующее нас свидетельство.

«И народ русов, – пишет Константин, – воинственный и безбожнейший, посредством щедрых подарков золота и серебра и шелковых одежд он (император Василий II. – А.В.) привлек к переговорам и, заключив с ними мирный договор, убедил сделаться участниками Божественного Крещения, и устроил так, что они приняли архиепископа, получившего рукоположение от патриарха Игнатия. Архиепископ, прибыв в страну сказанного народа для помянутого дела, принят был благосклонно. Властитель того народа, созвав собрание подданных и председательствуя с окружавшими его старцами, которые по причине долгой привычки более других привержены были к суеверию, и рассуждая о своей вере и вере христиан, призывает и спрашивает, что (архиерей. – А.В.) возвестит и чему будет их учить. Когда епископ предложил книгу Божественного Евангелия и рассказал им историю о некоторых чудесах Спасителя нашего и Бога, и рассказал им историю некоторых чудес, совершенных Богом в Ветхом завете, то русы тотчас поспешили сказать: “Если и мы не увидим чего-нибудь подобного, и в особенности того, что ты говоришь о трех отроках в печи, то совершенно тебе не поверим и не будем слушать твоих речей”. Он же, будучи уверен в неложности того, кто сказал: “Аще что просите в имя мое, примите”, и еще: “кто верует в меня, в дела, которые я творю, сотворит, и больше сих сотворит, когда сотворенное должно быть не для суеславия, а для спасения душ”, – сказал им: “Хотя и не должно искушать Бога, однако, если вы от всего сердца решили приступить к нему, просите что хотите – Бог обязательно сделает по вере вашей, хотя я есть смиренный и малейший”. Они же просили самую книгу веры христианской, т.е. Божественное и Священное Евангелие бросить в разожженный огонь, обещая, если она останется невредимою, приступить к Богу, которого он (архиерей. – А.В.) проповедует. После того как это было сказано, священнослужитель поднял глаза и руки к Богу и воззвал: “Прослави имя твое святое, Иисусе Христе, Боже наш, и ныне пред глазами народа сего”. И брошена была в печь с огнем книга Святого Евангелия. По прошествии достаточного времени, когда печь погасла, обретен был священный свиток непострадавшим, и неповрежденным, и не получившим от огня никакого ущерба, так что даже кисти на концах связывавших его шнуров не потерпели никакого вреда или изменения. Увидев это и быв поражены величием чуда, варвары без сомнений начали креститься».

Сообщение Константина Багрянородного несет очень важную и достоверную информацию: во-первых, о Крещении Руси как целой страны; во-вторых – об основании Русской епархии в ранге архиепископии.

Очень коротко упоминается об этом же у так называемого Продолжателя Феофана: «Несколько позднее посольство их (русов. – А.В.) прибыло в царский город с просьбой сделать их участниками святого крещения, что и было выполнено».

Рассказ Константина Багрянородного повторен в византийских хрониках XI – XII веков (Скилица-Кедрин, Зонара и др.). Эти свидетельства не имеют самостоятельного источниковедческого значения, так как в них отсутствует какая-либо дополнительная информация. Однако они убедительно свидетельствуют, что факт Крещения Руси в третьей четверти IX века был признан в Византии XI – XII веков и в достоверности его никто не сомневался. Для греческой историографии Русь конца IX – Х веков была христианской страной начиная со времен Аскольда. «Заговор молчания» относительно Владимирова Крещения получает документальное разъяснение.

Греческие историки XI – XII веков были неплохо информированы о киевских делах. Утвержденная в Византии концепция христианской Руси, естественно, сталкивалась с версией Владимирова Крещения, в которой христианизация страны приписывалась только Владимиру Святому. Эта легенда нашла отражение и в греческой литературе, но настолько своеобразное и неожиданное, что трудно усмотреть в ней определенную историографическую версию. Мы имеем в виду так называемую Бандуриеву легенду, принадлежащую анонимному византийскому автору.