Кресси

Он нашел странное утешение в язвительных упреках, которыми стал осыпать про себя всех знакомых мальчишек. Что вот, например, делает сейчас Кол Харрисон, в то время как он, Джонни, остался один в лесу, раненный на взрослой дуэли (в последнем теперь ничто не могло разубедить этого доблестного карапуза)? А где болтается Джимми Снайдер и почему не приходит к нему на помощь с другими ребятами? Трусы они все; боятся, небось. Хо-хо! А вот Джонни не боится! Ему наплевать! Однако эту истину ему пришлось повторить себе раза три, пока наконец после тщетных попыток сделать хоть несколько шагов он не опустился в изнеможении на землю. Люди, медленно уносившие что-то, к этому времени уже скрылись вдалеке, и Джонни остался один-одинешенек в быстро сгущавшейся тьме. Но все это ему было нипочем, ему только было нестерпимо обидно, что его товарищи - такие подлые трусы.

Между тем в лесу делалось все темнее, пока открытый театр недавних военных действий не оказался как бы заключен в мрачные стены; прохладное дыхание любопытного ветерка, прокравшегося сквозь папоротники и кусты, пошевелило кудряшки на его горячем лбу. Он крепко сжал в руке топорик, готовясь отразить нападение диких зверей, и в медицинских целях еще раз обмотал лямкой от штанишек повязку на ноге. Тут ему пришло в голову, что он, вероятно, сейчас умрет. То-то они все будут плакать и каяться и, уж конечно, пожалеют, что заставили его мыться в ту субботу. На похороны соберутся большой толпой и придут на маленькое кладбище, где уже будет стоять белый надгробный камень с надписью: "Джон Филджи. Пал на дуэли в возрасте семи лет". А он простит брата Руперта, отца и мистера Форда. Но даже в эту минуту Джонни с вызовом посмотрел вверх, откуда дятел скинул на него прутик и два листочка, и, слабо погрозив кулачком, невнятно пробормотал, что нечего его запугивать, не на такого напали. Затем он повернулся на бок и приготовился мужественно умереть, как подобает отпрыску героического племени. Вольные леса, колышимые подымающимся ветром, махали над ним черными рукавами, а еще выше первые многотерпеливые звезды молча сошлись и стали у его изголовья.

Но с первыми звездами и ночным ветром пришел дробный стук копыт и мерцание фонарей, и на лужайку галопом выехали доктор Дюшен и учитель Форд.

- Здесь это было, - задыхаясь, проговорил учитель. - Наверное, его уже перенесли домой. Едем.

- Погодите-ка, - сказал доктор, осадивший коня под елью. - Это что? Да это малыш Филджи, клянусь богом!

Оба соскочили с лошадей и склонились над теряющим сознание ребенком. Джонни перевел воспаленный взгляд с фонаря на учителя, потом снова на фонарь.

- Что случилось, Джонни, малыш? - ласково спросил учитель. - Ты заблудился?

В горячечном уме мальчика сразу сложился подобающий ответ.

- Ранен! - чуть слышно про картавил он. - Ранен на дуэли! В возрасте семи лет...

- Что? - недоуменно переспросил учитель.

Но доктор Дюшен, взглянув в лицо ребенка, поднял его с кучи листьев и, положив к себе на колени, сорвал злополучную повязку.

- Посветите-ка сюда. Да он, черт возьми, говорит сущую правду! Кто это тебя, Джонни?

Джонни безмолвствовал. В минуту боли и просветления его память и догадливость лихорадочно заработали, подсказав ему истинную причину его несчастья, но детские губы оставались героически сомкнуты. Учитель умоляюще посмотрел на доктора.

- Берите его к себе на седло и везите к Маккинстри, - распорядился тот. - Я займусь обоими.

Учитель осторожно поднял мальчика на руки. В предвкушении нечаянной поездки на лошади Джонни слегка оживился и даже заинтересовался судьбой своего товарища по несчастью.

- Сильно его Сет ранил? - спросил он.

- Сет? - недоуменно повторил учитель.

- Ну да. Я видел, как он целился.

Учитель ничего не ответил. Но в следующее мгновение Джонни почувствовал, как его, надежно прижатого учительской рукой, вихрем мчат в сторону ранчо Маккинстри.

ГЛАВА XIV