Крест

Дворецкий встретил Дитмара Микарда по-прежнему учтиво, но попросил обождать в гостиной, а не провел сразу к хозяину. Граф не удивился — после утренней сцены могли и вовсе в дом не пустить, захлопнув двери перед носом. Конечно, избежать скандала таким образом нельзя, Дитмар обратился бы к герцогу за судом. Но делать этого не хотелось — слишком хорошо он знал, как лживы бывают современные молодые люди, когда дело касается денег.

Слуга возвратился быстро и пригласил гостя в кабинет. Дитмар поразился — Ругерт вовсе не страдал в одиночестве. Хозяин дома восседал за массивным столом, кресло у окна занимал его сын — уставился в пол, потирая длинными пальцами виски. Справа от Ругерта на диване разместились две женщины — дочери Ругерта, Хельга и Ингрид. Присутствовал и герцог — стоял, вальяжно облокотившись на каминную доску. В отличие от остальных, Эстольд производил впечатление безмятежного и даже довольного случившимся человека.

— Хорошо, что не пришлось отправлять за тобой лакея, — холодно проговорил Ругерт, не глядя на гостя.

Дитмар со злорадным удовольствием отметил, что давний приятель тоном выдал, насколько оскорблен. Лишь сейчас мертийский граф понял: его всегда задевало очевидное превосходство валадского сеньора. Да, он испытывал удовлетворение от мысли, что унизил этого гордеца, испытывал — и больше не собирался лгать себе. Он почти ненавидел Ругерта Хайрегарда.

— Я пришел, чтобы…

Старый князь жестом прервал его:

— Еще не все прибыли.

Дитмар молча отыскал себе место, усевшись возле камина рядом с герцогом. Через несколько минут в кабинете появилось новое лицо — епископ Франциск, невысокий и сухой мужчина сорока пяти лет, самый умный и просвещенный церковник в провинции. Вот и хорошо, подумал Дитмар, сразу проясним вопрос с черной магией, не придется подавать жалобу в Коллегию. А последним пришел человек, которого Дитмар никак не ожидал увидеть: старый арабский врач Махмуд айн-Шал ибн-Хаман, обосновавшийся в Сарграде лет двадцать назад. Старший Хайрегард звучным голосом произнес:

— Я попросил вас, уважаемые господа, собраться, дабы рассудить меня и Дитмара Микарда, графа дель Брадо. Тебя, Эстольд, я просил бы стать судьей. Сегодня утром я просил у графа дель Брадо руки его дочери для моего сына, но получил отказ, мотивированный нечистотой происхождения жениха.

В тишине все с неподдельным изумлением уставились на Дитмара, лишь молодой князь не поднял головы. Герцог насмешливо скривился, блаженно прищурился на огонь в камине, отчего стал похож на толстого сытого кота.

— Ну, ты даешь, Дитмар, — фамильярно заметил он. — Большей глупости я не слыхал ни разу. Наследник одного из самых знатных кланов страны — и недостаточно благороден? Хотя я рад, что этот брак расстроился. Эрика жаль, ну да ладно, переживет. Скоро поймет, что твоя курица ему не пара.

— Что вы имеете в виду? Потрудитесь объяснить, — ледяным тоном потребовал Дитмар.

Хотя герцогу и дозволено многое, граф вовсе не собирался выслушивать от кого бы то ни было оскорбительные намеки. Эстольд рассмеялся:

— Успокойтесь, мой вспыльчивый граф дель Брадо, — вежливое обращение лишь подчеркивало иронический тон. — Ты не в том возрасте, чтобы так волноваться. Я вовсе не хотел обидеть Фриду. Но посмотри на вещи беспристрастно. Твоя дочь — хорошенькая кукла без капли мозгов, зато с фанабериями.

— Вы забываетесь.

— Интересно, когда ты научишься не обижаться на правду? Вроде борода седая, а все как ребенок… — герцог пожал плечами, налил себе вина. — Послушай, Ругерт, что ты нашел в этом браке? Деньги, титул? Влюбиться в эту клушу Эрик не мог, а расчет здесь дурной. Подожди год, а? Керанг Эстивар свою девчонку как раз соберется замуж выдавать, вот мы их и… А хочешь, добьюсь обручения сейчас? Там хоть расчет хороший. Ты подумай — кровь-то королевская.

— Наша семья в родстве с Эстиварами, — заметил Дитмар.

— В каком поколении? В десятом? Керанг двоюродный брат короля по матери и родственник по отцу! В гербе ладья и корона. Он герцог дель Стайр. А чем можешь похвастаться ты? Двоюродной бабушкой первого Эстивара, у прародительницы которой в пятом колене воздыхатель гостил в Брадо?

Дитмар убил бы бесцеремонного герцога, но помнил, что слишком стар для поединков. К тому же, Эстольд всегда отличался прямотой суждений и оскорбительными шутками, граничившими с цинизмом. А что самое неприятное — прав стервец, Микарды никак не могут соперничать с могущественными герцогами Эстиварами дель Стайр.

— Не ссорьтесь, — сдержанно попросил Хайрегард-старший. — Мы собрались для другого. Граф дель Брадо, у меня язык не поворачивается повторить слова твоей дочери. Не будешь ли так любезен ознакомить всех с этой ложью?

А что, пожалуйста. После высказываний герцога Дитмар и сам бы охотно поделился услышанным со всеми желающими. И в первую очередь — подозрением в занятиях колдовством. Слушали его внимательно, не перебивая, но с явным недоумением.