Крест

Поскольку санаторий наш был всесоюзного значения, к нам часто приезжали делегации иностранных студентов. Доктора показывали условия, в которых живут и лечатся тяжёлые больные, рассказывали о методах лечения. А они ходили по парку, удивлялись окружающей красоте, махали нам руками, улыбались и о чём-то тихо переговаривались.

В те годы было повальное увлечение переписываться с иностранными детьми. В «Пионерской правде» печатались адреса детей из разных стран. Мы выбирали ребят по общим интересам и писали о своей жизни. Я переписывалась с девочкой из Венгрии. В социалистических странах изучали русский язык, и нам было легко общаться. Она писала, что отец её пограничник, а мать ткачиха. Ева (так звали девочку), любила петь, и была участницей большого детского хора. Однажды она пригласила меня в гости. Я написала, что лечусь в санатории и не могу воспользоваться приглашением. Собрала небольшую бандероль с немудрёными украшениями, игрушками, которые попросила купить воспитателей. Деньги мне высылали родители на мелкие расходы. Она написала, что ей очень понравились колечки. И не могла понять, почему я так долго нахожусь в санатории. Ведь все знают, что больше трёх недель в санатории не лежат. Я, как могла, объясняла, конечно, не уточняя свой диагноз. Одна девочка писала мальчику из Китая. Он прислал ей книгу в тонком переплёте. Тогда мы впервые увидели книги, оклеенные блестящей плёнкой, какие стали издавать у нас много позднее. Прислал ей разные тканые флажки с изображением Мао Цзэдуна. Нас поразило двухстороннее изображение китайского вождя на толстых шёлковых тканях. Вскоре их переписка резко прервалась. Стали портиться отношения с большим соседом. Увлечения наши не отличались от интересов здоровых детей. Только мы были ограничены болезнью в свободе. Не могли пойти или поехать куда хотим, физически не могли заниматься, чем хотим.

С началом учебного года нас снова перевели в здание. За летние месяцы палаты отремонтировали, обновили. Повеселел Голубой зал. У малышей на первом этаже был Зеленый зал, а у старших, на втором этаже – голубой. Стены зала были расписаны на темы покорения Северного полюса. Преобладали бело-голубые тона снега и моря в росписи, поэтому его и называли – Голубой зал. Стены Зелёного зала были расписаны на темы джунглей, где преобладал зелёный цвет. На столике в зале стояла радиола со стопкой пластинок. Здесь же нам показывали кино. Кровати свозили рядами вплотную друг к другу, чтобы уместились все.

Как же, наверное, уставали наши няни и сестры, по несколько раз в день перевозя нас то на уроки, то в кино, то на веранду. Веранда была большая с пандусом, выходящим в парк. Обе стороны пандуса украшали рогатые олени. На ночь нас вывозили на воздух. На голову надевали теплые шапки, сверху покрывали ватными «конвертами» и так мы засыпали под темными небесами, украшенными яркими звездами. Когда шёл снег, мне нравилось смотреть на порхающие снежинки и чувствовать, как они тают на моём лице. Просыпались мы уже в палате, не заметив, как нас перевозили назад.

Я стала замечать, что Слава Ходоренко из нашего класса всегда просил сестер поставить мою кровать рядом с ним. Он у нас самый умный, отличник. Его уважают все. Он белорус, говорит со своеобразным акцентом. Я хочу стоять рядом с подругами. С Олей из Кемерова у нас общая тема разговора – астрономия. Мы фантазируем о жизни на других планетах. Она не читает фантастику, но любит слушать о том, что прочитала я. Рассказываю ей о гипотезах Александра Казанцева. Перед этим я прочла его книгу «Гости из космоса» и теперь она ждёт чего-то нового о пришельцах. Но меня не слушают, ставят мою кровать рядом со Славой. Тогда я просто отворачиваюсь и не хочу с ним разговаривать: но каждую минуту слышу у своего уха «Галя! Галя!». «Что ты молчишь?» «Ты обиделась, да?». Со злом отвечаю: «Больше никогда не проси ставить нас рядом!» У меня к нему кроме уважения ничего нет. И, когда начинают надоедать своим вниманием, меня это отталкивает. Девчонки ругают меня: «Ведь он помогает одной тебе по математике, шпаргалки кидает на кровать во время контрольной.» На что я отвечаю: «Теперь буду лучше двойки получать, чем пользоваться его помощью. Я не прошу его об этом».