Крест Евфросинии Полоцкой

И прибавил газу. Скорее бы добраться к наконец-то приехавшему из Вены Михаилу Игоревичу. Однокурсник оказался совершенно прав: едва только мобильник Королева стал доступен и Володя смог дозвониться и объяснить, по чьей просьбе он просит помочь, Королев сразу же продиктовал свой адрес. И сказал, что ждет, готов встретиться прямо сейчас. Хотя, конечно, мог бы сослаться на усталость после перелета. Но, наверное, такое не забывается. Михаилу Игоревичу удачно провели очень сложную операцию на сердце. И для протеже своего хирурга он готов отложить все свои дела.

«Не забыть бы проставить Гришке бутылку, – подумал Володя, нагло проскакивая на красный свет. – Надо же, я и не знал, что у него батька – кардиохирург. Будем иметь в виду при случае».

Володя жал на газ и постоянно улыбался.

…Все-таки странная штука – жизнь. Еще вчера он был готов растерзать невнимательную девушку, угодившую под колеса его «Жигулей». Теперь уже и представить сложно, что они еще совсем недавно были чужими. Его обида и злость испарились как-то совершенно незаметно. С Таниным коленом, как он и предполагал, все оказалось в полном порядке. А уж после того, когда девочка по настоянию врача проглотила пару таблеток валерьянки, ее глаза стали спокойными, и… Непонятно теплыми. Непонятно родными. Непонятно… нужными. Нужными!

Проклиная себя за приступ кобелизма и одновременно оправдывая (я же ничего плохого не делаю, это просто знак вежливости), Седов пригласил Таню на чашечку кофе. И как же девушка обрадовалась! Володе показалось, что ее радость материализовалась, окутала Таню светлым облаком, а потом взмыла вверх гроздями расцветающего фейерверка.

Разговор о пустяках. Смешные усики на ее верхней губке от молочного коктейля. Странный пьянящий запах розы и лимона. И – молодость. Яркая щедрая молодость, в которой тепло, свежо, и можно летать, и хочется петь, и которой никогда не устанешь любоваться.

На прощание Таня протянула ему листок бумаги.

– Мой телефон, адрес. Будет настроение – звони. Окажешься поблизости – приходи, кофе попьем. Или лучше я к тебе зайду, можно? Я часто возле твоей работы хожу. У меня подруга недалеко живет, и я как раз к ней в гости хотела забежать, когда ты… То есть когда я… Прости, что напрягла тебя. Я такая невнимательная.

– Невнимательная? – искренне удивился Володя. – А, ну да, ну да. Ты по сторонам смотри, когда улицу переходишь. Привет подруге!

Он проводил глазами ее стройные, чуть-чуть полноватые ножки и едва удержался от того, чтобы набрать Танин номер. Сразу же захотелось опять услышать ее голос и утонуть в теплом взгляде. Удивиться: бывает же такая красота. Восхититься гладким нежным личиком. И, может быть… Нет! Нет! НЕТ!!!

Вернувшись на работу, он скорее по инерции «пробил» новую знакомую по базе данных. Мобильный телефон оказался зарегистрирован на Татьяну Петровну Савельеву. Квартира, адрес которой оставила Таня, числилась за Петром Николаевичем Савельевым, преподавателем Политехнического института. А сама Татьяна, как выяснилось, учится на третьем курсе иняза. Не состоит, не задерживалась, не привлекалась.

– Седов, что с тобой? – изумился оперативник Паша, забежавший в его кабинет по какому-то вопросу. – Ты свое лицо в зеркале видел? Так посмотри!

– Лениво, – улыбнулся Володя. – А что такое?

– Лимон съешь, вот что!

Лимона Седову не хотелось. Ему вообще почти ничего не хотелось, так хорошо было. Разве вот только набрать Танин номер для полной душевной гармонии.

А ближе к вечеру, когда он возвращался из следственного изолятора от раскаявшегося бомжа, нашинковавшего своего собутыльника, ему пришла эсэмэска от Тани. И сегодня утром – еще одна. В обед, если Танюша будет не занята, можно договориться о встрече. Просто так, всего лишь чашечка кофе. Ничего серьезного. Никакого флирта, никакой измены. Только дружеский треп – не более того…

… – Твою мать! – выругался Володя, осознав, что, замечтавшись, он проскочил нужный поворот, поэтому предстоит пилить вперед еще через два перекрестка, и только на третьем будет разрешенный поворот налево. – Старый козел, ты, блин, работать будешь или как?!

Добравшись наконец до дома Королева, он выскочил из машины и, глянув в блокнот, где был помечен адрес, безошибочно высчитал нужный подъезд.

Внешность Михаила Игоревича полностью соответствовала Володиному представлению о том, как выглядит профессор математики, увлекающийся шифрами. Из приоткрытой двери высунулась взлохмаченная седая голова с поблескивающими стеклами очков в толстой черной оправе.

– Проходите в кабинет, – пророкотал Михаил Игоревич, пожимая руку. – Не разувайтесь вы! Ах, опоздал!

И он скрылся на кухне, откуда доносилось гневное шипение убегающего кофе.

Все стены в кабинете Михаила Игоревича, от пола до потолка, были заняты книжными полками. Стопки книг возвышались и возле темно-зеленых кожаных кресел, и возле массивного стола, где бронзовый подсвечник с наполовину оплывшими белыми свечами соседствовал с открытым ноутбуком в черном корпусе.