Крест Гитлера

«Они предадут своего Бога ради нас». К сожалению, многие пасторы именно так и поступили. Слабость церкви в определенных вопросах привела к тому, что сопротивляться подобному искушению было трудно. В темную ночь гонений они предали своего Бога. В итоге как католики, так и протестанты, осознали свое бессилие в том, чтобы остановить нацистский «каток». Тем не менее, хотя сопротивление церкви и было слабым, — оно было единственным организованным сопротивлением Гитлеру. Ему не бросили вызов ни университеты, ни школы, и только часть церкви имела мужество сделать это.

СОСТОЯНИЕ ЦЕРКВИ

То, что Гитлер обманул церковь, достаточно очевидно, однако мы также не должны забывать, что церкви в Германии проповедовали популярные темы немецкой культуры еще задолго до прихода к власти Гитлера. Они были готовы оказаться обманутыми, и, как кто-то выразился, они хотели быть обманутыми. Обольщение не пришло неожиданно, а стало частью долгой истории. Как утверждает один историк, состояние церкви до прихода Гитлера заслуживало не меньшего порицания, чем противостояние Гитлера церкви.

Национализм

Нужно считаться с тем фактом, что церковь в Германии имеет долгую историю как крайне националистическая. Во время господства Пруссии во главе церкви стоял король. Духовенство подчинялось политическому главе государства. Поскольку церковь имела тесные связи с немецкой монархией, легко понять, почему она оказалась на поводу у политиков.

Я как-то стоял в Мемориальной церкви кайзера Вильгельма в Берлине (теперь это — памятник ужасам Второй мировой войны) и удивлялся, глядя на барельеф, на котором были изображены Христос и кайзер, как будто они вместе были спасителями немецкого народа. Военные победы Пруссии изображались как победы Христа и христианской религии.

Нет ничего удивительного в том, что протестантские лидеры призывали к синтезу фолькштума (немецких национальных особенностей) и христианства. Поскольку все протестантские церкви были разделены на более чем двадцать независимых областей, цель заключалась в том, чтобы эти региональные церкви были заменены церковью Рейха — централизованной национальной церковью. Некоторые лидеры хотели видоизменить вероучения церкви, чтобы привести его в соответствие с национал-социализмом. Они стали известны как «немецкие христиане» с акцентом на слове «немецкие». Когда Гитлер пришел к власти, подавляющее большинство этих руководителей горячо приветствовали его. Они полагали, что сильная Германия означает сильную церковь.

Для церкви оказалось почти невозможным делом оказать сопротивление немецкой культуре. Словно прикованная к месту, она явно не могла противостать росту немецкого национализма и осудить его в нужный момент. Национализм был настолько распространен, что кайзера воспринимали как правящего по «божественному праву» в качестве Божия предстоятеля христианского народа. Солдат, умиравших в Первую мировую войну, почитали как мучеников за Христа.

Церковь присоединилась к общей оппозиции демократии Веймарской республики и правам личности. Демократия была слабой формой правления, уделявшей слишком много внимания личным правам человека. Если государство хотело быть сильным, личные свободы должны были быть отставлены ради блага единой, экономически стабильной и сильной нации. Христиане стояли за высокое положение Германии, ее военную мощь и величие. Они жаждали вернуться в старые добрые времена, когда правил монарх, был порядок и победы были обильны.

Один человек, живший в нацистской Германии, рассказывал мне, как некоторые католические священники угрожали отказом в причастии тем прихожанам, которые проявляли благосклонность к Веймарской республике. В протестантских и католических церквях проводились служения посвящения в штурмовые бригады Гитлера — это были герои, всецело преданные новой Германии. Они сражались за Отечество и за успех народа, который заслуживал того, чтобы оставить позади унижение и опять обрести чувство собственного достоинства.

В состоянии восторженного поклонения профессор Адам, богослов из Тюбингена, приветствовал Гитлера как человека, который открыл глаза немецкому народу, объединил и освободил его:

Вот, он стоит перед нами — тот, о ком взывали голоса наших поэтов и мудрецов — освободитель духа Германии. Он снял бельмо с наших глаз, все политические, экономические, социальные и конфессиональные покрывала, дал нам возможность увидеть и вновь полюбить то, что является единственно важным — наше единство крови, наше немецкое «Я», хомо германус.73