Крест и король

— А вот мне один местный рассказывал, — прошамкал разбитыми губами Хама. — Жил в горах человек по имени Лафи. И однажды он пошел на охоту, а его схватили две троллихи, затащили в логово и стали держать заместо племенного жеребца. Они носили невыделанные шкуры, а ели только мясо и рыбу. Иногда мясо было конское или баранье, а иногда они ему и не объясняли, что это за мясо, но все равно приходилось есть. Долго ли, коротко ли, он притворился больным, и пока молодая троллиха охотилась, другая стала расспрашивать, чем его лечить. А он и говорит: нету для меня лекарства, кроме гнилого мяса, которое пролежало в земле пять лет. Она говорит: ну, я знаю, где есть такое мясо, и ушла. Но она-то думала, что он совсем больной и не убежит, поэтому не завалила вход в пещеру камнем. А он выбрался и давай деру. Троллихи его унюхали и потрусили вдогонку, но он учуял запах дыма и бежал до самой стоянки углежогов. Углежоги схватились за оружие, вышли навстречу троллихам и отогнали их. Потом все целые и невредимые спустились с гор. Но через девять месяцев отворяет Лафи дверь, а на крылечке младенец и весь покрыт серым волосом. После этого он даже боялся ночью выйти до ветра. А что с младенцем сталось, не знаю.

— Значит, они не животные, коли могут с нами делать детей, — задумался Озмод. — Поди, это вовсе не сказка, а быль.

— Может, лучше отдать троллихам Карли? — предложил кто-то.

— Точно, а если их старый папаша-тролль будет недоволен, Карли просто набьет ему морду.

Снаружи, не обращая внимания на доносящиеся из темной хижины взрывы смеха, Бранд пытался серьезно поговорить с Шефом.

— Говорю тебе, — настаивал он, — она опасна. Смертельно опасна. Это самое опасное, с чем ты столкнулся с тех пор, как стоял на сходнях против Ивара. И даже опасней Ивара, потому что, когда ты вышел против него, он уже чувствовал, что проиграет. А она так не думает. Ей есть за что побороться.

— Не понимаю, из-за чего ты беспокоишься, — сказал Шеф. — Я с ней даже не разговаривал.

— Я видел, как ты на нее смотрел. И как она на тебя смотрела. Ты должен понять: ее интересует только одно, и это одно — ее сын Харальд. Про него были пророчества. Сначала все считали, что пророчества относятся к его отцу. Но потом стали думать, что речь шла о нем. Уж кто-кто, а Рагнхильда уверена, что все пророчества относятся к Харальду. Но теперь появился ты, и пошли разговоры, что, может быть, ты и есть тот самый великий король, которого все ждут, король, который будет править всей Норвегией.

— Я не попал бы в Норвегию, если бы меня не выкупили у Хрорика и не привезли сюда.

— Да, но теперь-то ты здесь. И люди вроде Торвина — он не во вред тебе, но все равно должен бы соображать, — люди вроде Торвина ходят и рассказывают, что ты сын богов, и тот, кто пришел с Севера, и уж не знаю, что еще. У тебя бывают видения, ты сам встречаешься в видениях, Хагбарт что-то говорит, а Виглейк добавляет. Естественно, люди прислушиваются. Потому что есть одна штука, над которой никто не может посмеяться, как над бабкиной сказкой: ты трэлл, который стал королем, этому я сам свидетель. Ты подвинул Альфреда в сторону, а ведь он богорожденный, происходит прямиком от Одина, даже англичане это признают. Ты прогнал короля франков. Что против этого предсказания каких-то гадалок? Разумеется, Рагнхильда думает, что ты опасен. Вот что ее заботит.

— Что готовится на завтра? — спросил Шеф.

— Жрецы Пути соберутся в священный круг. Будут решать твою судьбу. Тебя там не будет. И меня тоже.

— А если они решат, что Торвин ошибся? Наверняка отвяжутся от меня, отпустят домой. В конце концов, ведь я поддерживаю Путь, ношу амулет, помогаю им утвердиться в бывших христианских землях. Любой жрец Пути всегда может запросто приехать в мое королевство, и будет желанным гостем, и научится новым искусствам, и даже более того, — добавил Шеф, вспоминая, о чем недавно разговаривал с Уддом.

— А если жрецы все-таки решат, что ты тот, кого они ищут?

Шеф пожал плечами:

— Если миру и суждены какие-то перемены, я бы предпочел начать их в Англии, а не застрять здесь, куда никто не приезжает.

Бранд нахмурился, недовольный таким отзывом о Норвегии:

— А вдруг они сочтут, что ты не тот, кого они ищут, а только притворяешься им? Или того хуже: ты соперник и враг того, кого они ищут? Так думает Вальгрим Мудрый, и у него есть доводы. Он уверен, что великий перелом в мире, после которого падет власть христиан, должен прийти от Одина. А ведь все согласны, что тебя послал не Один. — Он ткнул Шефа в грудь могучим перстом. — Хотя ты с головы до пят выглядишь как надо, с одним глазом и этим проклятым копьем. Вальгрим думает, что ты — угроза для замыслов Одина. Он постарается, чтобы тебя за это приговорили.

— Итак, Вальгрим думает, что я угроза для замыслов Одина. А Рагнхильда думает, что я угроза для будущего ее сына. И все потому, что я научился делать катапульты и арбалеты, плести веревки, ковать шестерни и пружины. Им следовало бы понять, что подлинная опасность — это Удд.