Крест и корона

— Но вот приехали уполномоченные короля, и нам было очень неловко, когда она вдруг заявила, что хочет оставить монастырь. Мы все так удивились. Сестра Беатрис никогда не отличалась примерным поведением, но такого от нее никто не ожидал.

— И что произошло? Она так и уехала? Представляю, как встретила ее мать.

Сестра Агата задумалась на секунду.

— Насчет матери не знаю, — сказала она наконец. — Мы больше о ней никогда не слышали. — Моя собеседница выгнула шею, чтобы посмотреть в окно. — До вчерашнего дня.

Я закончила работу на кухне, потом пела в церкви и обедала вместе с остальными. Я пыталась вести себя так, будто ничего не случилось. Но весь день внутри меня нарастал отчаянный страх. Он еще усилился, когда я отправилась в лазарет и мне сказали, что брата Эдмунда снова вызвали на допрос в кабинет к настоятельнице. Сестра Винифред уже поднялась, но теперь в отчаянии ломала руки.

— Где он? — спрашивала она у сестры Рейчел. — Что ему нужно у настоятельницы? — Она была так слаба, что мы пока скрывали от нее убийство лорда Честера, хотя делать это становилось все сложнее.

Я взяла холодные ладони сестры Винифред в свои.

— Все будет хорошо, сестра. Не расстраивайтесь, прошу вас.

— Да-да, не расстраивайся понапрасну, сестренка! — раздался голос сзади.

— Ох, как мне тебя не хватало! — воскликнула сестра Винифред, бросаясь в объятия брата Эдмунда.

Он похлопал ее по спине и слегка приобнял, потом улыбнулся мне. Его большие карие глаза сияли спокойствием.

Я вздохнула с облегчением.

Успокоив сестру Винифред, он повернулся ко мне и сказал:

— Сестра Джоанна, я хочу показать вам кое-что.

Я пошла за ним к шкафу, в котором хранились лекарства. Брат Эдмунд вытащил из коробки горсть темных листьев и бросил их в кувшин. Наклонился над огнем и показал, как близко должен кувшин находиться к пламени.

— Важно, чтобы листья не загорелись, — сказал он.

Я подошла поближе, так близко, что почувствовала жар пламени на пальцах.

— Почему вы мне это показываете? — прошептала я. — У нее ведь, слава Богу, сейчас нет приступа.

— Сестра Джоанна, я хочу, чтобы вы внимательно все выслушали и запомнили.

— Но зачем? — повторила я. — Ведь вы сами даете сестре Винифред лекарства. Зачем мне знать все это?

Зазвонил церковный колокол, и я была вынуждена покинуть лазарет, так и не получив ответа. Вечер прошел без происшествий. На следующий день мы не видели никого из следователей. Казалось, что все подозрения с братьев и других обитателей монастыря сняты. Может быть, служители закона уже нашли убийцу лорда Честера, но еще просто не успели сообщить нам об этом.

После обеда я вернулась в лазарет, чтобы помочь брату Эдмунду ухаживать за больными. Сестра Рейчел хлопотала вокруг сестры Елены, которая до сих пор не пришла в себя. Я прочитала молитвы Розария с сестрой Винифред, брат Эдмунд тем временем готовил для нее компресс.

— Брат Эдмунд, скорее! — воскликнула вдруг сестра Рейчел.

Глаза сестры Елены были по-прежнему закрыты, но теперь она глубоко вздохнула. Из ее горла донесся страшный хрип: казалось, бедняжка не может набрать в грудь воздуха. Пальцы ее судорожно дергались. Брат Эдмунд открыл сестре Елене рот и вытащил язык. Потом принялся натирать ей руки каким-то снадобьем.

Через минуту-другую вокруг нас собралось с десяток сестер. Мы образовали цепочку и, держась за руки, молились. Настоятельница присоединилась к нам, ее чистый голос звучал громче остальных. Я чувствовала, как наша любовь к сестре Елене насыщает воздух. Казалось, что мы, объединив усилия, можем спасти ее. Одно сердце и одна душа, ищущие Бога.

Но в тот день Господь пожелал иначе.

Брат Эдмунд отошел от нее.

— Все кончено, — сказал он настоятельнице Джоан.

Я разрыдалась, а следом за мной и несколько других сестер. Заговорила настоятельница:

— Сестры, слушайте меня. Вспомните, что сказал святой Доминик на смертном одре: «Не плачьте, потому что я буду полезнее для вас на небесах». Сестра Елена вознесется на небеса, и там она будет делать дело Господне так же прекрасно, как делала его здесь. Она обретет покой. — Настоятельница закрыла глаза, и ее губы зашевелились в безмолвной молитве.

Ее слова утешили меня. Сестра Елена была одной из самых уважаемых монахинь, мы все гордились ею. И опекали, видя, что после страшной казни брата она не находит покоя.

Рядом со мной раздалось странное шипение. Я даже не сразу поняла, что это голос сестры Рейчел.

— Что вы здесь делаете? — Она была вне себя от ярости.

Я повернулась и, увидев, к кому она обращается, испытала настоящее потрясение.

В дверях за сестрой Рейчел стоял Джеффри Сковилл, за ним маячила фигура Грегори, нового привратника.

Другие сестры тоже увидели постороннего, и раздались новые возмущенные голоса. Настоятельница Джоан открыла глаза.

— Господин Сковилл, вы не имеете права заходить в закрытую часть монастыря без моего разрешения, — сказала она. — А уж появляться здесь в такую минуту… Это неподобающе.

Сестра Рейчел не смогла сдержаться. Она указала на Джеффри пальцем:

— Это вы убили сестру Елену — испугали бедняжку до смерти.

Обвинение поддержали и некоторые другие сестры: