Крест и полумесяц

Я должен был кормить и одевать больше десятка слуг, приобрести дорогой паланкин, великолепные седла и прекрасную сбрую для лошадей, раздавать щедрую милостыню и постоянно тратиться на содержание сада, который не только не приносил никаких доходов, на что я, наивный, когда-то рассчитывал, но еще и поглощал все больше денег, ибо то и дело нужно было покупать новые цветы и растения, наполнять пруды рыбками и заводить рабов, чтобы те присматривали за всем этим хозяйством.

Так что когда я, сидя на мягких подушках, скользил взглядом по ярким цветникам своего сада или шел к прелестным прудикам кормить золотых рыбок, счастье мое было отнюдь не безграничным.

Вечная нужда в деньгах изводила меня, как заноза в пальце. Когда-то я надеялся, что мы с Джулией будем наслаждаться достатком в блаженном уединении и покос, но она быстро и ясно дала мне понять: наш новый дом не принесет нам ни радости, ни пользы, если мы не будем приглашать к себе влиятельных особ.

И хотя время от времени меня выгоняли из дома на целый день, я все равно чувствовал себя страшно польщенным, когда в великолепной лодке к нам прибыла с несколькими подругами сама султанша Хуррем, чтобы взглянуть на наше новое жилище и прогуляться по саду.

Честь, которую оказала нам султанша, вполне стоила, по мнению Джулии, огромных денег, затраченных на новые мраморные мостки у причала. Ведь на приезд к нам Хуррем требовалось разрешение самого султана! Вооруженные евнухи целый день охраняли наш дом, и даже последнему дураку было ясно, каким почетом и уважением пользуемся сейчас мы с женой.

Вскоре в окружении большой свиты к нам заехал и сам великий визирь, чтобы увидеть собственными глазами, на что ушли столь немыслимые суммы из его казны; нам с Синаном пришлось выдержать настоящий допрос, прежде чем визирь милостиво признал, что из уважения к нему мы просто обязаны были сделать дом поистине роскошным, а убранство его — ошеломляюще великолепным.

Гордый своим творением, к нам порой заглядывал в гости Синан Строитель и приводил с собой знатных пашей и беев, надеясь получить от них выгодные заказы на возведение дворцов.

Эти визиты давали мне возможность завязывать полезные знакомства, хоть некоторые паши и относились ко мне, отступнику, с легким презрением. Из-за всего этого я сделался вскоре худым и бледным — и, часто задумываясь о будущем, чувствовал пульсирующую боль в висках.

4

Однажды Джулия пришла ко мне и, впервые за долгое время обвив руками мою шею, нежно проговорила:

— Возлюбленный мой Микаэль! Больше так продолжаться не может. Думаю, ты и сам это понимаешь.

Я взволнованно ответил:

— О, дорогая Джулия, ты совершенно права! Я готов жить в бедной хижине и питаться черствым хлебом — лишь бы ты была со мной. Построив этот слишком роскошный для нас дом, мы сами заточили себя в золотую клетку, и я уже чувствую, как на шее моей затягивается шелковый шнурок. Так давай же смиренно признаем, что мы совершили ошибку. Продадим этот дворец за ту цену, которую нам за него дадут, и вернемся к простой, скромной жизни — той, что подходит нам куда больше.

Но Джулия, помрачнев, пояснила:

— Ты меня не так понял, Микаэль. Конечно, я согласилась бы сидеть на хлебе и воде — лишь бы не разлучаться с тобой, но мы ведь должны подумать и о будущем нашей дочери Мирмах. Щадя твои чувства, я слишком долго терпела твою невероятную беспомощность в делах. Но больше так продолжаться не может, и я просто обязана взять наконец бразды правления в свои руки, если сам ты ни на что не годен.

Она помолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила:

— Глупой женщине не стоит, разумеется, лезть в государственные дела, но одну высокопоставленную даму беспокоят опасности, грозящие державе Османов, и дама эта не вполне убеждена, что великий визирь Ибрагим поступает всегда наилучшим образом. Человек, возведенный в сан великого визиря, часто подвергается огромным искушениям, и даже сам Ибрагим вынужден был признать, что посол короля Фердинанда уже дважды предлагал ему сто тысяч дукатов[27] — лишь бы он, Ибрагим, уговорил султана отказаться от притязаний на Венгрию. Но к чему долго распространяться об этом? Я только хотела тебе сказать, что многие весьма влиятельные люди в стране очень сомневаются сейчас, сулят ли хоть какие- то выгоды опасные замыслы покорения Запада? И если уж необходимо отправить янычар на войну, то лучше послать их в Персию — слабую и раздираемую внутренними распрями.

Я ответил Джулии:

— Всему свое время. Сначала нужно устранить смертельную угрозу, которая исходит от императора, с Запада. Вот — суть политики великого визиря, который денно и нощно печется о благе державы Османов.