Крест и порох

Дикари попытались отбиваться веслами, которые были у них в руках, и даже смахнули в воду излишне рьяного Ухтымку, но более опытные Силантий и Матвей быстро погасили сопротивление, отправив гребцов вслед за их колдуном.

– Неплохо для начала! – не удержался от возгласа десятник Андреев. – Два струга вместо одного челна! Эй, Ухтымка! Ты на старый челн вылезай, его поведешь. А мы с Матвеем на этом устроимся.

– Вяленое мясо! – пошарив по коробам, нашел ценную добычу Серьга. – Кто проголодался? Тут на всю ватагу хватит!

Предоставив воде нести лодки, казаки хорошенько подкрепились, потом снова взялись за весла. И тут началось…

Гигантская змея, подняв голову над бортом челна, внезапно резко ударила Силантия головою в грудь, отчего десятник просто вылетел за борт, не успев даже шелохнуться, потом так же стремительно попыталась выбить и Матвея. Казак, уже зная об опасности, успел пригнуться, дернул саблю, попытался вонзить в тело. Клинок словно ударился в деревяшку, не нанеся видимых ран, а змея извернулась на борту, кинулась на него распахнутой пастью. Серьга сунул в нее весло, сам отпрянув вбок – и струг, потеряв равновесие, кувыркнулся, стряхивая своих буйных наездников в воду.

От неожиданности у Матвея перехватило дыхание. Загребая одной рукой, он поплыл в сторону, а когда от нехватки воздуха в глазах заскакали искры – медленно поднялся к поверхности, выставил над ней один лишь только рот, сделал глубокий вдох, снова поднырнул, в этот раз добравшись до берега, там встал на ноги, спрятал саблю, перевел дыхание.

На стремнине гибкая громадина продолжала битву с несчастным стругом, обвивая его всем телом и сжимая в крепких объятиях. Послышался хруст, кругом полетели щепки, словно лодку не раздавили, а взорвали. Змея развернулась, повернула голову и быстро поплыла ко второму стругу. Ухтымка, вскочив, отчаянно завыл. Матвей подумал – от ужаса. Но когда змея кинулась на паренька, тот вдруг поднял копье, и она сама нанизалась глоткой на длинную, в полтора человеческих роста пику. Правда, от могучего толчка казак сам отлетел на несколько саженей – но это было только к лучшему. Громадный гад забился в предсмертных судорогах и на глазах казаков быстро измолотил струг в мелкую щепу.

– Матвей, да-а… Помоги! – Маюни уносило вниз по течению. На груди остяк удерживал лицом вверх голову Силантия Андреева, одной рукой пытаясь грести к берегу. Но сил его явно не хватало.

Серьга поплыл к мальчишке, подхватил под плечи, заработал ногами, и вскоре оба выбрались на мель.

– Долбленка где? – первым делом спросил Матвей.

– Я увидел… Прыгнул… – тяжело дыша, объяснил Маюни. – Ее понесло, да-а…

– Проклятье! – Казак снова ринулся в воду, осмотрелся, стремительными саженками погнался за уплывающим челноком. Настигнув, толкнул к берегу, сам сплавал за уже уплывающими веслами, замеченными чуть поодаль. Пользовать для гребли копье ему больше не хотелось.

К тому времени, когда он добрался с челноком до Маюни, Ухтымка тоже был с сотоварищами.

– А ты храбрец, казачок, – похвалил паренька Серьга. – Завалил гадину!

– Еще невесть кто кого, – поморщился тот. – Брюхо все болит, отбила.

– Силантия в челнок давайте класть, да-а, – засуетился Маюни. – Колдун сир-тя новых зверей пригонит, искать станет. Бежать надо, прятаться, да-а… Прятаться и бежать, о траве думать. Раздеваться надо, в одежде плохо, да-а.

Положив оглушенного десятника в лодку, сложив в нее оружие и одежду, казаки снова двинулись вниз по реке, ведя челнок руками и пряча головы под привязанными к бортам ветками. Предосторожности оказались не напрасными – дракон с колдуном то по нескольку раз проносился совсем низко над рекой, то описывал круги в вышине, смещаясь вниз и вверх по течению. Чародей упорно выискивал беглецов. Но облепленная корой и украшенная ветками лодка слишком походила на упавшее дерево, чтобы узнать ее издалека, проносясь мимо на безумной скорости…

В сумерках путники остановились, быстро сложили костер из собранного окрест валежника, высекли искру… И вскоре грелись, приходя в себя после долгого пребывания в довольно холодной воде.

– Еще один такой день, и мы скопытимся без помощи дикарей, – мелко дрожа, сказал Ухтымка. – Не хочу больше в воде сидеть.

– Согреетесь, и поплывем, – ответил ему Силантий. – Днем будем прятаться. Маюни, ты все мясо съел, которое тебе давали, или что-то оставил?

– Оставил, да-а, – признался остяк.

– Тогда делись! – обрадовался Ухтымка.

Подкрепившись, высушив оружие и одежду, казаки раскидали кострище, перемешав угли с песком, и отправились дальше, до рассвета одолев еще с десяток верст. Найдя в первых лучах густые ивовые заросли, вытянули челнок под них, а сами свалились рядом, заснув мертвым сном.

К середине следующей ночи казаки выплыли из чащобы в редколесье, а к рассвету редколесье сменилось кустарником с отдельными чахлыми деревцами.

– Вот и похолодало, – оглядываясь, вздохнул Силантий. – Здесь, мыслю, чародеев со зверьем можно ужо не опасаться. Посему дальше плывем, в лодке по очереди покемарим.