Крест и посох

Правда, в этом случае Ингварь неминуемо одолел бы своего супостата, то есть сменщика Константина в этом теле, но оно было бы даже и хорошо — молодой княжич хорошо помнился еще по зиме и впечатление оставил о себе самое благоприятное. Чувствовалось, что с ним Рязанское княжество не пропадет, поэтому вполне можно и уехать.

Не то чтобы Константину плохо жилось в этом веке, но уж слишком много потрясений сразу выпало на его долю, да к тому же и заканчиваться они вовсе не собирались, а весь запас адреналина — Орешкин был в этом уверен на сто процентов — израсходован его организмом лет на пятьдесят вперед.

Да и вообще, такой явный перебор событий и эмоций его никак не устраивал. Очень хотелось чего-то спокойного и лирического.

Вот если бы остаток дней можно было бы прожить в Березовке с Купавой — куда ни шло, но кто ж ему даст.

Однако там сверху упорно молчали, и не было понятно решительно ничего: он то ли чего-то не доделал, то ли вообще занимался ерундой, а сверхзадачей был не Хлад, а нечто иное, и отнюдь не такая мелочь, хотя назвать Хлада неким незначительным пустяком сам бы Константин никогда не решился.

Лишь спустя неделю он окончательно разочаровался и в небесных силах, и в своем ожидании, трезво рассудив, что, если для тех, кто наверху, судя по пословице, тысяча лет — один миг, будет бессмысленно дожидаться, когда он пройдет.

Вдобавок ему припомнилось, что надо бы спасти каких-то совершенно неизвестных людей. Каких именно — гадать не имело смысла, поскольку ими с равным успехом могли оказаться любые из многочисленных князей, не говоря уж о боярах и прочих.

Словом, об этом Константин старался не думать, ибо бесполезно. Вместо пустых прикидок он решил использовать отведенное «квартету пришельцев» время с максимальной для княжества пользой, тем более если уж его троица была при деле, то он сам и вовсе являлся основной движущей силой, так что тунеядствовать никак не получалось.

Лишь изредка, если выдавалась свободная минутка, он поднимал голову вверх и лениво спрашивал у тех незримых наблюдателей, кто мог глядеть на него оттуда:

— Ну как, не устали еще подсматривать за мной? Ну-ну, валяйте, коль вам делать нечего. Только когда надоест, вы хоть свистните там, чтоб я успел собрать чемоданы с сувенирами, ладно? — И, весело подмигнув, вновь принимался за работу.

А чего грустить — жизнь-то продолжается, и выглядит она не так уж плохо. А если уж сравнивать ее с недавно пережитым — то и вовсе чудесно.

Правда, неведомо, как долго продлится их спокойствие, но и тут лучше не гадать, а… делать что должен.

И пусть будет что будет…