Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

В своем следующем письме от 11 июля Вильден сообщил тому же адресату, что сотрудники его группы 1–3 июля провели переговоры с различными гражданскими и церковными учреждениями с целью выяснения их позиции. Представитель абвера считал необходимым устранить архиеп. Серафима, сохранить автокефалию и произвести хиротонию трех архиереев — архиепископа для Холма и епископов для Варшавы и Лемковщины. Огиенко заявил, что дважды вел переговоры с митр. Дионисием, и передал письмо последнего. Митрополит согласился провести хиротонии новых архиереев совместно с еп. Тимофеем. Правда, для этого было необходимо, чтобы он на короткое время вновь формально возглавил Церковь. Митр. Дионисий согласился также с сохранением автокефалии и предложенным Огиенко названием «Святая автокефальная Украинская Православная Церковь на территории Генерал-губернаторства». После хиротонии трех епископов Огиенко предлагал созвать Архиерейский собор, на котором выбрать нового митрополита, рассчитывая, что этот пост займет именно он и, таким образом, возглавит церковь. Вильден с подобным планом в принципе был согласен, но считал, что служба митр. Дионисия должна быть ограничена трехмесячным сроком, а название «Украинская Церковь» неприемлемо, так как может привести к ошибочному заключению, что существует самостоятельное украинское государство [208]. Все конъюнктурные уступки германских ведомстсв украинским националистам имели свои не такие уж далекие пределы.

Группе церковных дел стало известно, что архиеп. Серафим имел разговор с митр. Дионисием, во время которого вновь предложил последнему вернуться к церковному руководству. Причем митрополит в случае своего возвращения хотел оставить за архиепископом кафедру в Холме. Переговоры с самим архиеп. Серафимом проходили достаточно резко. Вильден выразил недовольство якобы русофильской политикой владыки, назначениями и хиротониями священников без согласия генерал-губернатора. На это архиеп. Серафим заявил о желании в ближайшие дни уехать в Германию, а руководство Церковью передать митр. Дионисию. Вероятно, архиепископ считал для себя невозможным оставаться в Генерал-губернаторстве в условиях почти открытой враждебности и закулисных интриг его властей. Вильден выразил принципиальное согласие, но попросил владыку еще некоторое время формально оставаться на своем посту. Кроме того, представители группы церковных дел встретились с руководителем русского комитета при архиеп. Серафиме В. Войцеховским. Последний выразил опасения русского населения, что церковнославянский язык при богослужении должен быть заменен украинским и бывшие полонизаторы Церкви — митр. Дионисий и Тимофей — вернутся назад к ее руководству. Войцеховский передал письмо с пожеланием полной ликвидации автокефалии и объединения Православных Церквей Генерал-губернаторства и Германии. Немецкий чиновник заверил, что оба опасения напрасны, но это была лишь тактическая уловка [209].

Вильден пытался убедить в правильности своего взгляда и руководителей СД в Варшаве. В разговоре с ними он подчеркнул, что точку зрения о противоречии интересам рейха передачи церковного управления в Генерал-губернаторстве архиеп. Серафиму разделяют почти все заинтересованные германские ведомства, в особенности Министерство иностранных дел, бюро Риббентропа и внешнеполитическая служба НСДАП. Однако руководители СД в Варшаве занимали другую позицию. Они считали, что сохранять автокефалию не следует, а «в гораздо большей степени стоило бы Православную Церковь в Генерал-губернаторстве присоединить к Православной Церкви Берлинской и Германской под руководством архиеп. Серафима». В то же время офицеры СД явно не хотели ввязываться в межведомственный конфликт и заняли промежуточную позицию, заявив о желательности создания чисто Украинской Православной Церкви в Генерал-губернаторстве в возможно более медленном темпе. Особо подчеркивались опасения, что эти планы негативно скажутся на настроениях группы русских эмигрантов в Варшаве, насчитывавшей 10 000 членов. Эта инонациональная группа среди польского населения рассматривалась СД как важное поле для агентурной работы [210].

В июле положение архиепископа осложнило еще одно обстоятельство. Константинопольский патриарх Вениамин назвал образ действий владыки Серафима неканоничным. Существуют газетные сообщения, что германские дипломаты пытались, по одним сведениям, в январе, по другим — в июле 1940 г., убедить патриарха признать владыку Серафима в качестве главы Православной Церкви в Генерал-губернаторстве. При этом они якобы обещали взамен то ли денежную помощь, то ли организацию православного богословского факультета в Берлине [211]. Однако просмотр архивных документов МИД показал, что газетные сообщения не соответствовали истине, таких попыток никогда не предпринималось. Наоборот, внешнеполитические ведомства рейха с самого начала и все время были настроены враждебно по отношению к архиеп. Серафиму и пытались любыми путями убрать его из Генерал-губернаторства.