Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

Германские властные структуры внимательно следили за изменением религиозной ситуации на советской территории. Например, как уже говорилось, в одном из архивных дел фонда ОКХ содержатся подробнейшие материалы о церковной жизни в СССР за июнь 1944 — март 1945 гг. [306]Встреча И. Сталина с руководителями Русской Церкви в сентябре 1943 г. и последовавшее за ней резкое улучшение положения религиозных организаций в СССР заставляли германские власти предпринимать некоторые контрмеры. Конечно, влиял и военный фактор — страшные поражения на Восточном фронте вынуждали искать дополнительные средства борьбы, в том числе активное использование Церкви.

Еще в первой половине 1943 г. прежняя линия религиозной политики, как правило, неукоснительно соблюдалась. Так, в бюллетене полиции безопасности и СД от 5 февраля были приведены как по-прежнему актуальные директивы Гитлера, данные в августе — сентябре 1941 г. войскам вермахта [307]. А 27 февраля и 13 марта 1943 г. А. Розенберг вынужден был в своих письмах к М. Борману дважды униженно оправдываться по поводу, в сущности, мелкого факта разрешения нескольким священникам из рейха приехать и служить в немецких колониях на Украине. Он объяснял, что эти священники фольксдойче лишь «спасались ранее» на территории Германии, ссылался на аналогичное разрешение Гиммлера и заверял: «В моем ведомстве никогда не существовало мнения, что данная фюрером в июле 1941 г. направляющая линия о допущении духовенства на занятых восточных территориях сегодня больше не пригодна… Само собой понятно, нельзя допускать священников из рейха, по происхождению не фольксдойче из немецких поселений на Украине. Особенно категорически исключено католическое духовенство» [308].

Некоторые изменения произошли в конце 1943–1944 гг. Желая противодействовать советской пропаганде, РСХА с согласия Партийной канцелярии само выступило инициатором проведения серии конференций православных архиереев, таким образом заметно активизируя церковную жизнь. Первой состоялась 8–13 октября 1943 г. в Вене конференция иерархов Зарубежной Русской Церкви, отношение к которой с 1941 г. было очень настороженным и недоброжелательным. А затем в марте — апреле 1944 г. состоялась целая серия подобных конференций: две в Варшаве — епископов автокефальной и автономной Украинской Церкви, в Минске — иерархов Белорусской Церкви и в Риге — духовенства Прибалтийского Экзархата Московской Патриархии. Возглавлял их организацию и проведение руководитель группы IVA РСХА штурмбаннфюрер СС Нейгауз. Работники РМО несколько скептически относились к пропагандистской эффективности таких конференций, но включились в их подготовку. Так, во время переговоров 7 марта 1944 г. руководителя политического отдела рейхскомиссариата «Остланд» Трампедаха с Нейгаузом и берейхслейтером Партийной канцелярии Шмидт-Рёмером последние убеждали его, «что религиозно-политическая пропаганда Православной Церкви СССР на Балканах, особенно в Болгарии, приводит к очень заметному росту доброжелательного восприятия Советского Союза и что необходимо предотвратить это антибольшевистскими заявлениями русских православных церквей» [309]. 29 июня 1944 г. РМО просило сообщить МИД о воздействии заявлений состоявшихся конференций на Юго-Востоке Европы и отношении к этим заявлениям Поместных Церквей. В запросе подчеркивалось: «Данная акция в первую очередь имела цель противодействовать советской церковной политике на Балканах. На этом основании тексты архиерейских деклараций с сопроводительными записками были отправлены патриархам Православных Церквей на Балканах, чтобы по возможности побудить их присоединиться к декларации» [310]. Правда, эффективность архиерейских заявлений оказалась очень небольшой.

В свете новых обстоятельств у некоторых представителей гражданской администрации на оккупированных территориях СССР даже появилась идея создания из представителей различных церковных групп единой влиятельной Церкви в качестве сильного врага Московской Патриархии. В частности, упоминавшийся ландесдиректор Трампедах 10 мая 1944 г. писал в РМО: «После смерти экзарха существует возможность отделения от Московского Патриархата и соединения всех Русских Православных Церквей в областях германского господства» [311]. Но работники РМО остались неизменны в своей враждебности и страхе перед сильной Русской Церковью. 19 мая К. Розенфельдер в ответной телеграмме Трампедаху сообщил: «Объединение Православных Церквей Остланда и Украины было бы возможно только под русским знаком и поэтому неисполнимо» [312].