Крест и звезда генерала Краснова, или пером и шашкой

Павловское училище вело свое начало от Сиротского Дома, учрежденного Царем-рыцарем Павлом I в 1798 году. Все поступившие в него сразу же зачислялись на действительную военную службу нижними чинами «на казенный кошт», что было немаловажно для отпрыска многодетной семьи генерала Краснова, которая — вопреки утверждениям большевицких борзописцев! — подобно огромному большинству военных, да и вообще дворянских семей тогдашней России, отнюдь не купалась в «немыслимой роскоши». Блестяще закончив курс — первым в выпуске! — фельдфебелем 1-й Государевой роты, с занесением имени золотыми буквами на мраморную доску, Петр Николаевич Краснов, по Высочайшему повелению, был произведен в хорунжии, с прикомандированием к Лейб-Гвардии Атаманскому Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полку. С производством в офицеры «павлонов» поздравлял сам Государь Император Александр Ш:

«…Громко и отчетливо сказал нам Государь. Каждое его слово запоминалось нами на всю нашу воинскую службу:

Поздравляю вас, господа, офицерами! Служите России и Мне, как служили ваши отцы и деды. Заботьтесь о солдате и любите его! Будьте ему, как старшие братья! Будьте хорошими наставниками. Учите солдат добру, смелости и воинскому искусству. Кому доведется служить на далекой глухой окраине, не скучайте, не тоскуйте, помните, что вы охраняете Российскую Империю. На вас, юнкера Павловского училища, я всегда надеюсь и верю, что, как вы были прекрасными юнкерами, так будете и образцовыми офицерами Моей славной Армии…Мы закричали ура…Флигель-адъютанты передавали каждому из нас Высочайшие приказы о производстве в офицеры. Это были толстые тетради сероватой «казенной» бумаги. На верху крупными, какими-то «казенными» буквами было напечатано: Высочайший приказ. По военному ведомству. 10-го августа 1889-го года. В Красном Селе.

Ниже мелкими обыкновенными буквами шло перечисление училищ и произведенных из них юнкеров…Каждый из нас листал тетрадь приказа, ища свою фамилию в длинном списке произведенных…Моей фамилии долго нет. Прошли произведенные из нашего училища в артиллерию, в саперные батальоны и, наконец:

По казачьим войскам:

В хорунжие: — из фельдфебелей Краснов в комплект Донских казачьих полков, с прикомандированием по Высочайшему повелению к Лейб-Гвардии Атаманскому Е.И.В.Г.Н.Ц. (Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича — В.А.) полку.

Дальше я не смотрел. У меня от волнения и усталости темнело в глазах. Я свернул приказ трубкой и положил его под погон…».

В 1890 году хорунжий Краснов был зачислен в Лейб-Гвардии Атаманский полк. Всей душой отдавшись службе, Петр Николаевич очень скоро стал исправным строевым офицером и выдающимся спортсменом-конником. Посетители конных соревнований в Михайловском манеже и скачек в Красном Селе нередко видели среди участников конных состязаний молодого красивого «атаманца» Краснова. Плотная загрузка в полку, не оставлявшая, на первый взгляд, и крупицы свободного времени, отнюдь не помешала раннему проявлению фамильной литературной одаренности Петра Николаевича.

Литературный дебют

17 (29) марта 1891 года в газете «Русский инвалид» была опубликована его статья «Казачий шатер полковника Чеботарева». Ее появление ознаменовало собой начало необычайно плодотворной литературно-публицистической деятельности генерала Краснова. С этого памятного дня его статьи и очерки, под общим, принятым в те годы названием «фельетонов», регулярно помещались на страницах «Русского Инвалида». Кроме того, Петр Николаевич, в качестве журналиста и военного обозревателя, стал также привлекаться к сотрудничеству в журналах «Разведчик», «Вестник русской конницы» и многих других солидных и серьезных изданиях тогдашней русской периодики.

В 1893 году вышел в свет его первый сборник «На озере», вслед за которым с завидной периодичностью, почти что ежегодно, в дополнение к журналистской работе, стали появляться интересные, часто весьма объемные, книги молодого военного литератора. П.Н. Краснов до конца своих дней отличался завидной, если не сказать — поистине чудовищной работоспособностью. Его умение с невероятной быстротой, в отсутствие элементарных условий, казалось бы, необходимых для нормального литературного творчества (досуг, отдельный кабинет, библиотека под рукой и проч.), творить абсолютно разноплановые и разные по жанру произведения вызывало неизменное изумление у современников и продолжает вызывать его у потомков. Естественно, все это неизбежно сказывалось на глубине проработки деталей и в особенности стиля отдельных произведений Краснова, с чем автор, вообще-то бывший (не в пример многим другим) чрезмерно скромным в оценке собственного творчества, впрочем, всегда сам самокритично и охотно соглашался

«Мы академиев не кончали…»