Крест Иоанна Кронштадтского

Таисия проследила за его взглядом и увидела сидящую на лавочке возле подъезда брюнетку в узеньких слаксах, с бледным лицом и огромными глазами. Брюнетка немигающим прищуренным взглядом следила за Никитиным джипом. Таисия непроизвольно вжалась в спинку сиденья, желая и вовсе раствориться.

Никита молча сосредоточенно припарковал джип, вышел из машины, достал с заднего сидения пакеты и буркнул Таисии в спину:

– Вылезай.

От столь любезного приглашения у Таисии к горлу подступил соленый ком. Больше всего на свете ей захотелось сейчас вылезти из машины и ломануться через кусты и детскую площадку прочь с этого вылизанного двора на проспект, а там к метро и прямой наводкой домой к маме.

Но, распахнув дверь, Таисия наткнулась на стоящего возле машины Никиту с протянутой рукой. Пришлось проглотить ком, опереться на его руку и плестись следом за ним навстречу Настасье. Ее руку Никита так и не выпустил, то ли забыл от страха, то ли для внутренней поддержки держал. Лицо Никиты было насупленным, строгим, но Таисии почему-то казалось, что он почти испуган.

– Привет! А я вот как раз тебе звонить собралась, – поднимаясь с лавочки им навстречу, пояснила Анастасия. Лицо ее лучилось ослепительной ласковой улыбкой, и пальцы Никиты, сжимавшие руку Таисии, как спасительный круг, ослабели.

Таисия ревниво оглядела соперницу. Впрочем, какая она Анастасии соперница? У той вон какая талия тонкая, ноги от ушей, и бюст, впрочем, бюст у Таисии как раз не хуже. Зато все остальное подкачало: Талия как у бегемота, и живот…

Вероятно, Анастасия полностью разделяла Таисино мнение, ее взгляд, мельком скользнувший по спутнице бывшего мужа, остался равнодушным и чуть насмешливым. Не конкурентка – читалось в нем.

– Здоро́во, – без тени дружелюбия поздоровался Никита. – Забыла что-то?

– Да нет, просто поговорить приехала, – подходя вплотную к Никите, проворковала бывшая миссис…

А кстати, какая миссис? Таисия только сейчас сообразила, что не знает фамилию родственника. Может, тоже Конопелькин? Но сейчас на такие пустяки отвлекаться было не время. И хотя Никита разговаривал с бывшей женой лениво, подчеркнуто равнодушно, пальцы его руки, сжимавшие Тасину ладонь, то и дело нервно перебирали по ней, как по клавишам. Ох, не перегорело еще, ох, не улеглось, волновалась Таисия, ожидая, что в любую минуту он повернется к ней с виноватым смущенным видом и скажет, что окрошка отменяется, и предложит вызвать такси. Гадко, унизительно.

– Можем мы с тобой кое-что обсудить? – наклоняя набок голову и заглядывая Никите в глаза, проворковала Настасья. Пальчики ее легкими касаниями скользили по Никитиному предплечью, и волосы у него на руке встали от этого дыбом. Настино загорелое лицо, освещенное лучами вечернего солнца, выглядело нереально красивым, а изогнутые луком губы манили к страстным поцелуям.

От этой безупречной красоты у Таисии слезы на глаза навернулись. Ну как жить на свете таким посредственным простушкам, как она или Машка Семизерова? Какие у них шансы устроиться в жизни, если рядом обитают такие неотразимые Настасьи? Стоит ей только пальчиком поманить, и любой мужчина к ее ногам как подкошенный рухнет. Сейчас вот Никита падет, со вздохом поняла Таисия и заранее начала отступать от него, потихоньку вытягивая из его руки ладошку. Не позволил, подтянул обратно.

– Извини, у меня сегодня планы. Позвони завтра, договоримся, – предложил Никита, намереваясь обойти бывшую стороной и скрыться в парадной. Таисия, глядя на его ходящие ходуном желваки, понимала, с каким соблазном он борется и каких сил ему это стоит. Вероятно, понимала это и Настасья.

Она улыбнулась ему снисходительно и, потянув у него из руки пакеты, проговорила нежным просительным тоном:

– Пожалуйста, я надолго тебя не задержу. Поставь свои пакеты, твоя спутница за ними присмотрит. Извините нас, – обратилась к Таисии Настасья. – Я украду его у вас всего на пару минуточек.

Никита подчинился ей, двигаясь, словно зачарованный, а Таисии пришлось остаться на лавочке возле пакетов и бороться с унижением и разочарованием. А она так мечтала об этой окрошке и о вечере у телевизора. Надо было Никиту вести в ресторан, к себе в гости, куда угодно, только не пускать его домой, к этой загорелой женщине с золотистой кожей и плотоядной улыбкой.

А Настасья, взяв бывшего мужа под руку и прижавшись к нему всем телом, уводила его все дальше, нашептывая что-то на ухо, шевеля соблазнительными яркими губами, и голова Никиты наклонялась к ней все ниже, словно он, теряя волю, признавал свое поражение.