Крест любви. Евангелие от Магдалины

Ни слова о доме сирийца, только о том, что Иисус смог там отдохнуть, пока шли дожди. А она заботилась о Нем, готовила еду, стирала и штопала одежду. Улыбка тронула ее губы при воспоминании о том, сколько хлопот доставляла починка Его плаща. Люди постоянно рвали его в стремлении получить толику силы Иисуса. Да уж, Мария кое-как штопала дырки, но только по возвращении в Капернаум, когда Сусанна, покачав головой, взяла дело в свои руки, плащ стал выглядеть лучше.

По обыкновению, устроились в беседке. День подарил прохладу, и гости наслаждались ею.

Павел сказал:

– Все свидетельства, которые нам удалось собрать, говорят о том, что вы с Ним часто оставались наедине. Значит, есть то, что Он говорил только тебе и что неизвестно другим.

Она рассказала о своих зимних кошмарах и о своем парализующем страхе.

– Утром я пришла к Нему с рассказом, в надежде услышать, что сны – мыльный пузырь, который тает в ярком свете дня. Но Он этого не сказал. Он объяснил, что сны – это весточка от моей души, которая знала и чувствовала больше меня. Но я как и большинство людей, отделена от того ядра, в котором живет Бог.

Павел дал знак мальчишке-писцу, это было важно.

– Позже, во время путешествия в Тир, я спросила Его: не может ли быть так, что душа, о которой Он говорил, еще не родилась в человеке и Он, возможно, первый на земле, кто почувствовал, что Бог живет в сердце человека? Тогда Он ответил: Бог есть в каждом, и особенно – в больных и обездоленных.

Пока Маркус записывал, возникла длительная пауза. Потом Павел продолжил:

– Ты не спросила, что Он имел в виду, говоря, что больные и обездоленные лучше знают свою душу?

– Нет, я не подумала.

Петр пришел ей на помощь:

– Сложно объяснить, почему мы не расспрашивали Его. Не потому, что боялись, а потому, что каждый полученный нами ответ оказывался совершенно неожиданным и приходилось долго его обдумывать.

– Так и было, – подтвердила Мария и повернулась к Павлу.

– И все-таки, мне кажется, я смогу ответить на твой вопрос. Он еще кое-что говорил.

Мария, задумавшись, умолкла, но ненадолго.

– Он говорил, для того, чтобы осознать Бога внутри себя, нужно от многого отказаться. От обычных представлений, на которых мы строим свою жизнь, от всех догм. От нашей гордыни, и, вероятно, это сложнее всего – отбросить чувство вины и забыть о наших ошибках. Рождение Бога в наших сердцах – великая мука, говорил Он.

Она снова ненадолго замолчала и обратилась к Павлу:

– Бедным, больным и обездоленным уже пришлось это сделать.

Павел кивнул, Маркус записал. Варнава поинтересовался:

– Как же это возможно?

– Он ведь говорил об этом. «Я с вами всегда».

– Ты права, – взволнованно согласился Павел. – Теперь Христос живет во мне.

Мария немного подумала и обернулась к Петру.

– Симон Петр, ты должен знать: одно или два слова в арамейском обозначают веру?

– Только одно.

– В греческом таких слов два: «вера» и «доверие». Может быть, именно доверие подразумевал Иисус, говоря: «Вера твоя помогла тебе».

Павел выглядел обескураженным.

– Но есть ли разница?

Мария коротко рассмеялась и ответила:

– Я знаю на собственном опыте.

Возникла долгая пауза, но потом Мария вновь заговорила:

– Я немногое помню из путешествия к побережью. Я была в смятении. Но то, чему я была свидетельницей, обрело полную ясность. Я, кажется, поняла, как происходили Его чудеса. У Него было время остановиться.

– Но, Мария, милая, – возразил Варнава, – ни у кого из нас нет времени, чтобы стоять на месте.

Мария улыбнулась и ответила:

– А у Него было, Варнава. Он встречал страждущего, смотрел прямо в его душу, как в вечность. И там они встречались и достигали полного единения. И происходило чудо. Понимаешь?

Было тихо. Мария продолжала:

– Помню, я думала, что именно это единение и есть любовь.

– Ты имеешь в виду, что именно способность останавливать время отличала Его от прочих людей?

– Варнава, ну почему же ты все так буквально воспринимаешь? То, что отличало Его от нас, – это осознание того, что Он пребывал в Боге, а Бог в Нем. Петр, ты должен помнить, как Он говорил о свете. Тот, в ком есть свет, не станет прятать его. Он имел в виду, что именно это мы и делаем. У нас есть знание, но мы не даем возможности этому свету засиять.

– Сначала ты говорила, что Он слышал голос Бога, а теперь твердишь о свете.

– Но Он ведь всегда находил новые метафоры, чтобы нам было понятнее. Я не думаю, что какой-то голос говорил с ним на обычном языке. Помню, в самом начале я спросила: почему Он уверен, что Его внутренний голос – голос Бога? А Он просто ответил: «Я знаю это».

Глава 30

Терентиус и Кипа отправились на гностическое собрание, поэтому Леонидас и Мария ужинали по-простому, в кухне. У Марии был скверный аппетит, и Леонидас с тревогой поглядывал на нее. Она побледнела от усталости.

– Я чувствую себя разбитой, – пожаловалась она.

Леонидас еще больше встревожился, жена никогда не жаловалась. Как и все в Антиохии, грек боялся чумы, которая могла поразить город после долгого и жаркого лета.

– У тебя жар?

– Нет, я всего лишь устала.