Крест Морриган

А вот тут ты ошибаешься. Мы способны любить, и очень сильно. Даже безрассудно — в этом мы похожи на людей. Итак, ты не можешь взять ее с собой, потому что это будет высшим проявлением эгоизма. Мой брат слишком благороден и чист, чтобы так поступить. Роль мученика тоже тебе не подходит. Значит, ты оставишь ее тут, и она будет сохнуть по тебе. Тогда я смогу немного развлечься, предложив ей утешение. А с учетом нашего сходства, она примет его. И меня тоже.

Удар заставил его попятиться, но не сбил с ног. Почувствовав пьянящий вкус крови, Киан поднес руку к губам. Чтобы спровоцировать брата, потребовалось больше времени, чем он ожидал.

— Ладно, это давно назревало. — По примеру Хойта он отбросил меч. — Приступим.

Кулак Киана перемещался с такой скоростью, что выглядел размытым пятном, и от этого пятна из глаз Хойта брызнули искры. Из носа хлынула кровь. Братья сшиблись, словно бараны.

Киан получил удар по почкам, а от последующей оплеухи у него зазвенело в ушах. Он забыл, что Хойт, если его раздразнить, может драться, как дьявол. Поднырнув, он сбил Хойта с ног ударом по корпусу. И тут же с размаху шлепнулся на землю — брат выбил у него почву из-под ног.

Киан почувствовал, как закипает его кровь. А в таком состоянии он предпочитал борьбу.

Они покатились по земле, колошматя друг друга и изрыгая проклятия. Кулаки и локти крушили плоть и кости.

Вдруг Киан со стоном отпрянул. Хойт увидел на ладони брата ожог в форме креста.

— Проклятье, — пробормотал Киан, приникая губами к обожженной коже, из которой сочилась кровь. — Похоже, тебе требуется оружие, чтобы победить меня.

— Пошел ты. Хватит и кулаков. — Хойт схватил цепочку и едва не сорвал с себя крест. Затем медленно опустил руку, осознав невообразимую глупость такого поступка.

— Превосходно, правда? — Вместе со словами из его рта вылетали капли крови. — Просто превосходно. Сцепились тут, как пара уличных крыс, забыв о безопасности. Окажись враг поблизости, мы бы уже были мертвы.

— Обо мне речь не идет — я и так мертв.

— Послушай, я звал тебя не для того, чтобы обмениваться тумаками. — Хойт, все еще возбужденный, вытирал кровь со своих губ. — Это ничего не решает.

— Зато приятно.

Разбитые губы Хойта дернулись в улыбке, и он почувствовал, что гнев постепенно уходит.

— Чистая правда — приятно. Святые великомученики, черт бы меня побрал.

— Знаю, как тебя достать.

— И всегда знал. Если нам не суждено оставаться братьями, кто же мы тогда друг для друга?

Киан сел, рассеянно поглаживая траву и пятно крови на своей рубашке.

— Если ты победишь, то через несколько месяцев тебе придется вернуться. В противном случае, я увижу, как ты умираешь. Знаешь, сколько смертей я уже видел?

— У нас мало времени, и это важнее.

— Ты ничего не знаешь о времени. — Киан поднялся. — Давай продолжим нашу прогулку и я кое-что расскажу тебе о времени.

Он пошел по мокрой траве, и Хойту пришлось последовать за ним.

— Ты по-прежнему ею владеешь? Землей?

— В основном. Часть была продана несколько столетий назад, а часть отнята англичанами во время одной из войн и отдана какому-то дружку Кромвеля[22].

— Что за Кромвель?

— Жил на свете такой ублюдок, потративший много времени и сил, чтобы разграбить и сжечь Ирландию на потребу британской короне. Политика и войны — без них, кажется, люди, боги и демоны не могут обойтись. Я убедил его сына, получившего землю в наследство, продать ее мне. За хорошие деньги.

— Убедил? Ты его просто убил!

— А что, если и так? — устало возразил Киан. — Дело давнее.

— Значит, ты так нажил свое богатство? С помощью убийств?

— У меня было больше девятисот лет, чтобы заработать капитал, и мне приходилось использовать самые разные средства. Я люблю деньги, и у меня всегда были способности к финансам.

— Это уж точно.

— Поначалу пришлось туго. Не один десяток лет я был ограничен в средствах, но не сдавался. Путешествовал. Мир велик и удивителен, и мне нравится его исследовать. Вот почему у меня не вызывает восторга желание Лилит стать новым Кромвелем.

— Ты просто защищаешь свои капиталы, — проговорил Хойт.

— Да. И буду их защищать. Все это заработано. Кстати, я бегло говорю на пятнадцати языках — очень помогает в делах.

— Пятнадцати? — Хойту показалось, что идти и разговаривать стало легче. — Очень странно. Тебе не давалась даже латынь.

— У меня было достаточно времени, чтобы учиться и наслаждаться плодами обучения. Что я и делаю.

— Не понимаю. Она лишила тебя жизни, лишила человеческой сущности.

— Но дала бессмертие. Возможно, я не испытываю особой благодарности к ней, поскольку сделано это было не ради меня, но и не вижу смысла злиться всю подаренную мне вечность. Мой век долог, а вам уготовано вот что. — Он махнул рукой в сторону могил. — Несколько жалких десятков лет, а потом только прах и тлен.

Каменные руины заросли вьюнком, среди листьев которого торчали шипы и чернели ягоды. Сохранилась только задняя стена. На ней, словно в раме, были вырезаны фигуры, но время и непогода практически стерли их.