Крест на чёрной грани

А заимка к приходу отца вовсе опустела, остался живой один-единственный наш дом. Возрождения не предвиделось. И выход был один – искать новое место жительства, где есть куда устроиться на работу, где можно учиться в школе. Выбор пал на Каменку. Все имущество уместилось на две подводы. Погрузили – и в путь. Прощай, ранняя милая родина! Прощайте, цветущая долина, белые снега, зайцы и тетерева! Расставание с ними было тягостным и грустным от неизвестности, придется ли когда встретиться вновь.

* * *

Летом, бывает, в нашем старом доме на центральной улице Заларей, собираются все шестеро внуков: Денис с Михайликом из Рубцовска, Катя с Ильюшей из Иркутска и Марина с Захаром, мамы из грузинского города Гори. Народ разный, каждый со своим характером, привычками и желаниями. Их детство несравнимо с детством людей нашего поколения. Хорошо, что они не знают такого, когда человек считает себя счастливым, если может вдоволь поесть хлеба, не плохо, что не представляют, какой ценой достается он тем, кто выращивает его. Сопоставления того и другого ряда можно выстраивать до бесконечности. Но это тема для особого разговора. Хочу лишь сказать, что детство внуков богаче и духовно, и материально. Народ бойкий и пытливый. Ходят внуки возле моей рабочей комнаты и пытаются понять, чем занят почти поседевший дед. Сидит за простым канцелярского стиля, давно списанным из употребления, столом и что-то пишет. Письма родным? Заметки в газету? Так много и так часто?

Спросить смелости не хватает. Но вот однажды Захар, прочитавший немало произведений известных грузинских писателей Шота Руставели, Нодара Думбадзе, Константина Гамсахурдия, Важи Пшавела и других, стоя у дверей, что-то сказал по-грузински. Спрашиваю что? Улыбается.

– Перевести на русский?

– Надо.

– Дениска попросил спросить, что все пишет и пишет деда.

– Книги, – коротко отвечаю.

– Книги?!

– Да.

– О чем?

– О том, как жили и живут люди.

Посмеиваются внуки, не верят, что дед, совсем простой человек, постоянно возящийся то с чурбаками, коля их на поленья, то с поросятами, кормя и чистя стайку, как-то умудряется составлять книги. В их понятии писатель, человек особой породы, вроде небожитель.

– А сочинять всем можно? – спрашивает Денис.

– Пишут те, кто может, и те, у кого душа этого просит.

– Да это же простое дело, – воспламеняется Захар. – Садись и строчи!

– Нет, Захар, так не получится. Книга, как ценное плодовое дерево, выстраивается и выстаивается многие годы на долгую жизнь.

Слушают внуки. Те, кто постарше, Марина, Захар и Денис, кажется, понимают, что говорит дед, младшие, Минька, Катюша и Ильюша, зыркают глазенками, им тоже вроде бы хочется понять, но время для этого еще не пришло. А придет, так, может быть, кто-нибудь из них, вспомня дедовское напутствие, возьмет его в свой жизненный путь.