Крест на Крест (СИ)

На этом, уже далеко за полночь, совещание и закончилось. Я направился ночевать к своей палатке. Внешне она мало чем отличалась от своих общевойсковых товарок, жить в богатых шатрах и привлекать к ним излишнее внимание противника было бы весьма недальновидно, а потому все военноначальники в моём войске, от такой показухи тоже отучились, следуя моему примеру. Пол внутри моей палатки был устлан досками и тюфяками. Для лучшего сохранения тепла изнутри она была оббита медвежьими шкурами, ложе было устлано куньем мехом. Всё вместе это обеспечивало комфортный ночлег, даже в трескучие морозы.

На следующий день, с утра пораньше, на фоне начавших пребывать в лагерь новых походных колонн, эскадроны ратьеров, поддерживаемые пехотными подразделениями, начали брать Новгород в блокадное кольцо. Удары наносились, прежде всего, по пригородным Новгородским монастырям, с запершимися в них монахами и многочисленными ополченцами.

Для штурма этих крепостиц, использовались петарды с взрывчаткой, взламывающие монастырские ворота. Но приблизится к этим самым воротам, было делом проблематичным, поэтому для отвлечения внимания противника вовсю использовались глиняные зажигательные гранаты и гранаты на бездымном порохе.

Конструктивно пороховые гранаты имели заправочное отверстие, затыкавшееся деревянной пробкой, а сбоку прорезь для куска запального фитиля. Чтобы не дать заряду сдетонировать слишком рано или слишком поздно, имелся ещё и «ударный» взрыватель, который состоял из деревянной пробки с несколькими маленькими отверстиями. В одну из этих дырок вставлялся фитиль с пулей, привязанной к его концу, находившемуся внутри шара. В остальные дыры вставляли веточки, которые после броска гранаты служили ей в полете своего рода стабилизаторами. Таким образом, фитиль всегда оставался обращенным назад, но в момент попадания гранаты в цель или удара о землю пуля по инерции продолжала двигаться и втягивала внутрь корпуса горящий конец фитиля, который сразу же поджигал заряд. Корпус имел осколочную рубашку, которая при взрыве разлеталась на двадцать четыре сегмента.

Ратьеры проносясь под стенами монастырей на полном скаку, закидывали две разновидности гранат, как во внутренние дворы, так и на парапет стен. Серии взрывов и вспыхивающих не тушимых пожаров отвлекали внимание противника, чем активно пользовались подбирающиеся к воротам пехотинцы с взрывчаткой.

Первый удар был нанесён по ближайшему к нашему лагерю Свято — Юрьеву мужскому монастырю, построенному больше двух веков назад. Строения обители были деревянными, за исключением каменной церкви.

Когда я въезжал в этот монастырь, то мои уши закладывало от визгливых криков пострадавших от огня ополченцев. Местная монашеская братия, отошедшая от первого шока, вела себя не менее громко, на все лады, проклиная вероотступников и еретиков, посмевших поднять руку и вломиться в святое место. Только после того, как наиболее буйные бородачи, размахивающие кулаками, были успокоены древками копий, шум и гам немного стихли.

Несколько спешенных ратьеров вычленили из общей толпы черноризцев упирающегося монаха.

— Пустите! — канючил он. — Не замайте! У меня хиротония, я рукоположен в священный сан!

Слова этого «сановника» были проигнорированы, его бесцеремонно схватили под руки и подвели ко мне.

— Вот, государь, монастырский игумен, отче Арсений.

— Чего воюешь, придурок? — поприветствовал я настоятеля обители.

— Бес попутал, князь! Смилуйтесь над нами грешными Христа ради!

— ОК, святоша, разжалобил. После со всей вашей братией поговорю, как только Новгород возьму! А пока в подполе посидите! Слышал, десятник? — перевёл взгляд на своего телохранителя, — пускай пока все местные иерархи в монастырском порубе охладятся, помолятся там, подумают, что значит смоленскому государю перечить!

— Слушаюсь, государь!

Не прошло и пяти минут, как вся толпа черноризцев переместилась в монастырские катакомбы. А все полонённые ополченцы проследовали в противоположном направлении — их всех отпустили на «вольные хлеба», возиться с ними сейчас не было ни времени, ни желания. В монастыре я разместил свою ставку и лишнего здесь места для полоняников совсем не наблюдалось.

Оставленные в лагере войска вместе с ежечасно пребывающими туда свежими пополнениями расширяли наше становище, соединив его с Юрьевым монастырём, продолжая укрепляться на местности. А в это время оставшаяся часть войск, разбившись на полки и батальоны, начала планомерно растекаться по обе стороны реки.