Крест на ладони

–Да, восемнадцать тысяч рублей. Что вам бояться таких больших расходов? Вы на сто процентов уверены, что ваша мать и есть разыскиваемая Сушкова. Согласны?

–Мы подумаем, а вдруг бабушка ошиблась или придумала что-то, а мы плати, – девица решительно поднялась с кресла и направилась к двери.

–Применил опять свой излюбленный прием? – рассмеялся Аркадий, когда посетительницы скрылись.

–А что делать, если иначе не помогает. Как только выясняется, что будет экспертиза ДНК и надо платить большие деньги, то у претенденток тотчас возникают сомнения: а Сушковы ли они?

Евгений обратился к Марине.

–Утром позвонила Мария Ивановна Найденова. Можно поехать прямо сейчас.

Пашутино привольно раскинулось по берегам большого залива Обского моря, как все называли водохранилище. Марина стояла на высоком откосе. «Красота какая», – не удержалась она. Высоченные сосны на жарком солнце наполняли воздух сладким ароматом смолы. На откосе розовели маленькие цветочки, похожие на гвоздику, а внизу белел песком пологий берег. Дымка стояла над водой, а вдали зеленой шапкой выступал из синей воды остров. Крыши домов выделялись в зелени по всему берегу залива. «Популярное место», – заметил Евгений, – «десятка два садоводческих обществ по обе стороны Пашутина, дом отдыха, детский дом, санаторий».

Мария Ивановна маленькая, кругленькая (Марина вспомнила тети Катину репку) провела их в комнату и усадила на уютный диванчик, покрытый гобеленом. Круглый стол был застелен скатертью, сшитой из такого же гобелена, украшенной кистями. На столе лежал скомканный мокрый носовой платок. Мария Ивановна держала в руках кусок белой тряпки, и вытирала им покрасневшие глаза. «Как Клава сказала, что родственники Валюшку разыскивают, все утро плачу, вспоминаю»,– хозяйка шумно высморкалась и села за стол.

–Успокойтесь, пожалуйста, мы не думали, что вас так расстроит эта история. Может нам в другой раз подъехать? – сочувственно предложила Марина.

–Зачем же снова в такую даль ехать? Спрашивайте, что вас интересует, все расскажу, что знаю, и деньги ваши не нужны, возьмите назад.

–Расскажите, как вы нашли девочку в январе 1953 года, и все про нее, что знаете. Возможно, это её разыскивают родственники. Мы знаем, что она умерла, но у нее есть дочь и внуки. Родственники примут участие в их судьбе, если родство подтвердится. Поэтому нам важны все детали.

–Где ж они раньше были, эти родственники? Может, жизнь у Вали по-другому бы сложилась. Я сама детдомовская была. Родилась перед самой войной, потом, видно, повезли меня в эвакуацию. Эшелон разбомбили по дороге, а меня подобрали в поле рядом с горящим вагоном. Кочевала по детским домам, пока здесь не оказалась. Я сама не помню ничего. Куда я только ни обращалась после войны, так хотелось найти родных, но погибли, наверно, все в том эшелоне. Детский дом у нас большой был: несколько корпусов, свое подсобное хозяйство, участок приусадебный. Все старшие дети помогали кто где. А мне нравилось на кухне. До сих пор я поварихой работаю, люблю свое дело. Помню, сразу после Нового года я дежурила на кухне. Вечером, после ужина помогала прибираться, вышла на двор. Смотрю, девочка на крыльце сидит, сжалась от холода.

–Вы помните, как она была одета?

–Помню, как сейчас перед глазами стоит. Валенки были на ней разные: серый и черный, платок большой на голове крест накрест завязан, а пальтишко демисезонное, коричневое. Вещи все грязные, да и сама не чище.

–А под платком капора не было?

–Не помню капора. По самые глаза платок повязан был.

–А глаза и волосы, какого цвета были?

–Глаза у нее темно-серые были, а волосы – тихий ужас, а не волосы, скатанные, да еще и вши. Остригли её налысо, отмыли: шейка тонюсенькая, как головка держится? В изолятор поместили. Я бегала к ней, карамельки носила, нам к празднику выдали. Решила, не найдутся родители, будет мне сестрой. Валей девочку назвали. Волосы потом отросли, кудрявились, темно-русые были или чуть потемнее. У меня фотографии её есть, не маленькой, а когда подросла, смотрите, какая хорошенькая.

Девочка на выцветших любительских фотографиях кокетливо улыбалась в объектив. Марина достала фотографию Сушковых.

–Как вы думаете, похожа она на кого-нибудь из них?

–Не знаю, разве что на эту бабушку глазами.

Мария Ивановна снова всплакнула, выпила валерьянки и продолжила свой рассказ.

– Как я опекала эту девочку, привязалась к ней. Бегала к ней в группу, следила, не обижают ли. Но она из бойких была, сама за себя постоять могла. Читать и считать её научила, занималась с ней. Что вкусное дадут, я ей несу. Коски красиво заплетала каждый день, как волосы отросли, упросила, чтобы не стригли. Очень Валюшке хотелось, чтоб косы были. Прижмется она ко мне, так мне хорошо, так сладко. Души в ней не чаяла. После семилетки уехала учиться в кулинарное училище, но Валюшку не забывала, письма писала ей. Отвечала мне за нее баба Маша, наша повариха. Старенькая она была, ноги больные, но на пенсию не уходила: меня ждала. У меня и мысли не было, в городе остаться. Здесь дом мой был, Валечка, и комнату отдельную обещали.