Крест на моей ладони

— Да, — кивнул старший. — Получилась обезьяна с гранатой. Магия уже доступна, а пользоваться ещё не умеет. К тому же магия у неё не прямая, а обратная. И представить страшно, что Дробышева может натворить.

— Но… — молодой не договорил.

Старший положил ему руку на плечо.

— Не бойся, — сказал он на путунхуа. — До тех пор, пока новичок не переступит порог учебной комнаты, трибуналу он не подсуден, что бы ни сделал. — И добавил по-русски: — Это закон Генерального кодекса.

— Светлые тоже её ищут?

— Конечно. Они раскинули «небесную сеть», даже на сумеречное время не посмотрели. Наш соединник подал жалобу в Совет Равновесия и мы получили право первого разговора. Даже если белые найдут Дробышеву раньше Коха, говорить с ней будет сначала наш агитатор.

— Это хорошо, — на путунхуа сказал молодой. — Но остаются ещё чёрные. И они в своём времени.

— Жизнь земная несовершенна, — ответил учитель.

Дальше они говорили о том, сколько вооружённых стычек было за последние сутки — у сумеречных, светлых и тёмных шла настоящая война, друг друга истребляли и магией, и обычным оружием; досадовали, что зал ожидания — мёртвая зона, и магию здесь применить невозможно.

Ничего полезного они уже не скажут, пора уходить. Волшебники скользнули по мне безразличными взглядами, все европейцы пока были для них на одно лицо. Едва я вышла в фойе, мобильник запиликал слащавую попсовую песню, которую я терпеть не могла. Этот незатейливый мотивчик оказался последней каплей. У меня в груди словно бомба взорвалась — страх, злость, голод и обиду на судьбу надо было выплеснуть, мне хотелось или все окна на вокзале переколотить или заорать в голос. Вместо этого я ответила на звонок — по телефону тоже неплохо можно и развлечься, и напакостить. Почему мне одной должно быть плохо?

— Ты где до сих пор шляешься? — спросил сердитый мужской голос. Обладателю не меньше сорока, но не больше пятидесяти, начальник среднего звена. — Хочешь напороться на чёрный патруль?

Вот так оборот!

Я судорожно соображала, что ответить.

— Всего лишь стараюсь не напороться на сумеречных, — сказала я.

К счастью, голоса и у меня, и у хозяйки телефона оказались похожи. Собеседник ничего не заподозрил.

— А эти что там делают?! Ты где? — спросил он с беспокойством.

— На Центральном вокзале, — ответила я.

В телефонных «поддавках» главное не врать без крайней необходимости, тогда собеседник расскажет гораздо больше, чем хочет.

— Я сейчас пришлю группу сопровождения. Иди в зал ожидания и не шагу оттуда!

— Сумеречные как раз в зале ожидания и сидят, я успела вовремя удрать.

— Тогда иди в буфет, — приказал мужчина, — садись за четвёртый от стойки столик. Левый. Там тоже мёртвая зона.

— Я их разговор подслушала, — осторожно попробовала вытянуть из собеседника информацию. — Чёрные по всему городу ловят какую-то Дробышеву. Серые послали за ней вампира, по их словам — лучшего поисковика. Говорили, что наши ради неё даже «небесную сеть» в чужое время развернули.

— Дробышева удрала от наших раззяв на Ак-Ташском рынке, — сказал светлый волшебник. — В том отделении милиции у нас свой человечек, он устроил так, что менты и эфэсбешники принялись ловить террористку-камикадзе с приметами Дробышевой. Но девчонка ушла не только от них, что естественно, она выбралась как из нашего, так и из сумеречного оцепления.

Я хмыкнула. «Выбралась» — определение ошибочное. Когда началась вся эта суета с оцеплениями, я была у бесплатных туалетов рядом с автостоянкой, то есть за пределами зоны проверки.

— Великий Свет! — воскликнул мужчина. — Алёна, сумеречные заполучили право первого разговора, поэтому ты должна обработать Дробышеву так, чтобы серых она не приняла. Но и следов быть не должно. Ни в коем случае не реморализация, а только лёгкая перенастройка, чтобы серый агитатор ничего не учуял. Из кожи вылези, но сделай. Дробышева — обратница. Наши соединники так сложили Карты Пути, чтобы она выбрала Белодворье, но тёмные и сумеречные вывели свои расклады. Теперь всё зависит от того, чей поисковик первым поймает след Дробышевой. Так что на воздействие у тебя будет три секунды, не более.

Я только и смогла, что присвистнуть. Новости одна гаже другой.

— Груз у тебя? — спросил мужчина.

— Да, — ответила я.

— Именно сейчас он нужен нам как воздух. Обратники почти не поддаются реморализации и не слушают уговоров. Но «стиратель душ» пробьёт Дробышеву как пуля газетный лист. — Мужчина на мгновение запнулся и сказал: — Скверное название. Надо переименовать в «очиститель». А ещё лучше — в «чистое сердце» или «светлое сердце».

— Да, — пробормотала я. — Правильное название прежде всего. — И нажала «отбой».

Телефон зазвонил опять. Я отключила трубку. И сообразила, какую дурочку только что сваляла. Светлый в миг поймёт, что говорил с Дробышевой. И что талисман тоже у меня. По всей вероятности, это камешек в мишуткином брюхе.