Крест поэта

Достойной доблести твоей!

Ее на небе сыщут взгляды,

И не найдут среди людей.

Но беспристрастное преданье

Твой славный подвиг сохранит,

И, услыхав твое названье,

Твой сын душою закипит.

Хочется, чтобы наши дети кипели душою, когда того требует дело, требует время, не завидовали изворотливому и продувному, учась трудолюбию и терпению. И пусть Евгений Евтушенко остепенится: зачем так нервозно, так угрюмо ему поносить русских? А может, понося русских, Евтушенко не виноват, поскольку Евтушенко — Гангнус, а Евгений Александрович Гангнус, понося русских, не виноват, поскольку он — Евтушенко? Такие дела! Кто же виноват? Псевдоним?

* * *

Однажды, день за днем переваливая в автомобилях через впадины и хребты Гоби, оторванные от русской речи, мы въехали дружно в захолустную гостиницу, поймали “Маяк”. По радио передавали для соотечественников, тех, кто за рубежом, специальную программу. Грузинская музыка — великолепно. Украинская — великолепно. Литовская — тоже. И вот зазвучала Россия... Приемник захлебывался, откашливался, хрипел, блеял, взбрехивал, кукарекал. Плясали. Выли. Дундели. Кто? Русские?

Возможно — русские. Но какие это русские?

Стыдно было перед монголами, сопровождавшими нас. Они молчали, понимая наше смущение. А хрипы, оры, улюлюкания сотрясали комнату. Что же в них было национального, русского? Но выступали-то артисты, если их так можно назвать, русские: они объявлялись в эфир под русскими именами и фамилиями, летели в пространство русские слова, но изуродованные и омерзительные.

Почему я, русский, должен принимать их, эти слова? Почему я, русский, должен выносить антирусскую шабашню?

Тимур Пулатов, узбекский прозаик, пишущий на русском языке, вздохнул:

— Сколько вы, русские, будете терпеть позор?

— Сколько вытерпим! — ответил ему русский писатель Анатолий Жуков.

— А сколько вытерпите, не триста же лет? — засмеялся переводчик, монгол.

Пишу я, а сам заранее вижу, как, сутулый и дремотный от бумаг, от аккуратных очерков, мой друг-редактор поправил очки:

— Опять нарываешься?

— На что?

— На скандал!

— На какой скандал?

— А на такой, позабыл? Русским о русском лучше не говорить!..

Правомерно ли, разумно ли, не неряшливо ли в наше время упрекать тот или другой народ в том, что он недостаточно ретиво изучил марксизм, недостаточно ретиво следует его канонам? Если мы пользовались марксизмом вяло, “как сонником”, и виноваты за это, то что же, каких же упреков достойны англичане, среди которых несколько лет жил Маркс, а они так и не взяли его, Маркса, на ежеминутное вооружение?.. А что делать со шведами, американцами, израильтянами? Евтушенко разговаривает с русским народом, не соучаствуя, не сострадая, Евгений Александрович поучает и журит народ, как автонарушителя поучает и журит инспектор ГАИ. А народ — это народ. Он — то Стеньку Разина даст, то — Пушкина родит.

Народ терпит, но все видит и не нуждается ни в продажно-самонадеянной защите, ни в озлобленно-снобистской демагогии.

Стоило русским писателям объединиться против отравления Байкала, вместе не согласиться с поворотом сибирских рек, выразить возмущение разрушением русских памятников культуры, тут же — ярлыки: “националисты”, “шовинисты”, “фашисты”. Как похожи они на те ярлыки, введенные в обиход при Троцком, Свердлове, Ягоде, Бухарине! Похожи и на более “современные” — “почвенники”, “деревенщики”, “славянофилы”, “монархисты” и прочее. Стоило Бондареву, Белову, Распутину, Алексееву, Иванову, Проскурину повернуться в сторону русской тревоги, посыпались насмешки, оскорбления, клевета, наветы. Кроссворды — и те “разоблачают” Бондарева, так захвачено русское слово, а кем?..

Несчастное общество “Память” — общество “дураков, мракобесов, бандитов, идиотов, пьяниц, грабителей”, стыдно читать! Такое впечатление, что провокаторов специально выставляют за общество “Память”. Правда, нахальная и безразборная брань в адрес “Памяти” дает обществу новых и грамотных сторонников, а России — новых надежных тружеников, патриотов...

Все неразберихи, аварии, голод, холод тот же Евтушенко кладет на совесть русского человека — коала, ленивца, австралийского зверя, любящего поспать, повиснуть на чужом “хребте”, но разве в армейских казармах, академиях, разве в творческих союзах, институтах, министерствах, на полях и заводах одни русские? Далеко не так!

Программы, научные революции, рекомендации, решения, обещания, даже концерты КВН делаются лишь русскими? А уезжают, диссидентствуя, выступают по радио, в газетах, телевидению только русские? Почему русский человек в стихах Евтушенко один отвечает за всех, виноват один во всем? Тенденция эта у нас то спадет, до невидимой грани, то вновь поднимается, когда находятся ее сторонники, прячущиеся за русскими именами, за русским болями...