Крест Шарлотты

– Заметь, я не спрашиваю, кто ты такая, как тебя зовут на самом деле, где ты работаешь, и даже не пытаюсь выяснить, как далеко от Хельсинки находишься в данный момент. Я просто…

– Я ее ненавижу, потому что она отобрала у меня тебя! – неожиданно для себя самой выпалила она.

В трубке стало тихо.

– Что, не ожидал признания? – спросила Сандра, пытаясь проглотить что-то сухое и колючее, застрявшее в горле.

Вайс молчал, и она поняла, что дело плохо.

– Да расслабься! Я пошутила. А нахожусь я в Москве. Ты правильно догадался, что не в Хельсинки.

Не надо было этого говорить. У нее что, стресс?

По-видимому, Андрис собрался с мыслями, потому что вдруг сказал:

– Сандра, прости.

– За что?

– За все. И… за мой вопрос тоже. Я не думал, что… это так…

– Я же сказала, не парься!

– Сандра…

– Скажи, ведь у меня не было даже шанса, правда?

– Правда.

Честный какой, блин! Лучше бы соврал!

– Андрис, прости, я спешу. Только прошу тебя…

– Я понял. Этого разговора не было.

– Умница ты наш. Тогда пока. Созвонимся.

Она быстро отключилась. Господи, ну почему все так паршиво?

Крест Шарлотты

В конце весны и самом начале лета ночи самые светлые. Благостные ночи! Во дворце, слава тебе господи, тихо. Только где-то в дальнем зале слышен маятник на старых часах. Дрянные, кстати, часы. Старые, но дрянные. Да и что тут может быть хорошего? Одно барахло, прости господи! Мебель вообще из лакейской, поди, натащили. Да разве в барские покои такую ставили! Одно слово недоумки.

Старая женщина в чепце и темном бархатном платье неспешно шла по залу, брюзжа себе под нос. Лунный свет сопровождал ее ночную прогулку. Она вошла в большой зал с купольным потолком и остановилась посередине, прислушиваясь.

Вроде мышь где-то шуршит? Пусть шуршит, поскребушка. Она неопасная. Не то что люди. Темные, жадные, корыстные души. Все забрать, все разорить, все продать! Разворотили, растащили! Проклятые! Тьфу на них! Думали, что выгребли подчистую? Ан нет! Фиг вам, нехристям! Те, что пытались, уже наказаны, а их черные души горят в адском пламени! Верно говаривала матушка Екатерина Алексеевна: порченая кровь доброго потомства не даст. Про Пашку, не к ночи будь помянут. А эти-то куда хуже! Дрянные людишки! Из крепостных, сразу видно!

Старуха подошла к окну и всмотрелась в легкий сумрак.

Пусть ищут. Все равно главного не найдут. Все остальное – чепуха. Главное упрятано так, что никакому жадному оку неподвластно. Мальтийский крест. Белый на черном фоне. Чистота и непорочность, а вокруг зло. Этот крест и то, что в нем скрыто, будут храниться вечно.

Она вздохнула. Тяжело ей. Давно тяжело. Тяжкая ноша. Всяк свой крест несет. Ее тяжелее других. Давит. А сбросить никак нельзя.

Неслышно ступая, Шарлотта Карловна фон Ливен пошла дальше, продолжая нести свой крест.