Крест в круге

В пятнадцать лет Лика блестяще закончила десятый класс, и перед ее большой семьей встал вопрос: что дальше?

Отец вздохнул, провел огромной, жилистой ручищей по сухому лицу, словно снимая с него паутину усталости, и сказал тихо:

– Ехай в Кишинев, лакрима [17] . Науки тебе даются. Учись…

Тем же летом девочка поступила в университет. Она шагнула во взрослую жизнь, еще даже не имея паспорта, – угловато, неловко и в то же время отчаянно смело.

Чудо случилось вдруг, как по мановению волшебной палочки. Оно не подползало издалека и не напоминало мучительное, до боли в глазах, наблюдение за минутной стрелкой настенных часов. Оно обрушилось на голову семнадцатилетней студентки второго курса Лики Бесараб нежданным солнечным ливнем. Единственное, что она не успела сделать, это запомнить дату. Может быть, это была середина января, а может, и начало мая…

Девушка проснулась красавицей. От нее невозможно было отвести глаз. Высокая, стройная, с тонкой талией и аппетитной, упругой грудью, она стояла перед зеркалом и восхищенно наблюдала рождение лебедя. Распрямились противные кудряшки и пролились на плечи волнами блестящих темных волос. Глаза стали огромными и вспыхнули жаркими солнцами из-под длиннющих ресниц. Чуть-чуть выступающий вперед подбородок теперь не только не портил свою хозяйку, а, наоборот, придавал ей вид царской неприступности и своенравности.

– Королевишна! – ахали сокурсницы. – Владычица морская!

А парни улыбались. Игриво или мечтательно.

На третьем курсе у нее появился Антон. Тоже студент и тоже из другого города. Его дом, правда, был ближе к Кишиневу, чем дом Лики, – в Бендерах.

Он ухаживал долго и красиво. Лике нравилось его терпение. Они бродили по душистым аллеям старого кишиневского парка, ездили на Днестр кататься на юрких лодочках, ели мороженое в молодежном кафе и танцевали в студенческом клубе под дрожащими огнями светомузыки.

Антон умел нравиться. Он слыл хорошим рассказчиком, и Лике было с ним интересно и весело.

Как-то холодным февральским вечером он пришел к ней в общежитие и… остался на ночь. Лика могла его отправить восвояси, но не захотела. Ей нужно было почувствовать себя женщиной. Она распрощалась навсегда с угловатой, зареванной девчонкой, которой требовалось утешение: «Ты – женщина. Красивая и самая лучшая». Она наконец стала красивой и самой лучшей. Поэтому, когда Антон вдруг погасил свет и обнял ее, она в ответ обвила его шею руками и закрыла глаза…

А еще через пару месяцев он сделал ей предложение.

Была ли это любовь? Тогда, в комнате общежития, в сладкой темноте, вздрагивающей от ударов сердца, Лика отвечала сама себе на этот вопрос утвердительно. Но это знакомое многим чувство потом, спустя годы, называют «юношеской влюбленностью», «первым серьезным увлечением», но не любовью.