Крест

Гэуте окликнул свою лошадь, которая паслась на зеленой лужайке и ушла далеко вперед. Он побежал за лошадью, вернулся назад, и они попрощались. Кристин уже вскинула котомку на спину, а Гэуте вдел ногу в стремя, как вдруг он обернулся и шагнул к ней:

– Матушка! – На мгновение она заглянула в глубину его растерянных, пристыженных глаз. – Вы, верно, были не… вы, верно, были не очень довольны этот последний год, матушка? Ведь Юфрид ничего плохого не думает, она вас очень почитает; но мне, быть может, следовало бы почаще напоминать ей, какая вы женщина и какой вы были всегда…

– Что это тебе взбрело в голову, мой Гэуте? – Мать говорила кротко и изумленно. – Я и сама хорошо знаю, что уже немолода, а старым людям трудно угодить, но я все же не такая дряхлая старуха, чтобы мне не хватило ума понять тебя и твою жену. Мне очень неприятно, если Юфрид думает, что я не ценила ее старания избавить меня от лишних хлопот и забот. Сын мой, не думай, что я не вижу достоинств твоей жены или не чувствую твоей верной сыновней любви. А если я и не выказывала этого так, как вам бы по справедливости, быть может, и хотелось, то будь снисходителен ко мне и помни; таковы уж мы, старики…

Гэуте, разинув рот, уставился на мать…

– Матушка… – Вдруг он разразился слезами, прислонился к лошади и стоял так, содрогаясь от рыданий.

Но Кристин держалась стойко; в ее голосе не прорвалось ничего, кроме изумления и материнской доброты:

– Мой Гэуте, ты молод летами, и так уж повелось, что ты всегда был моим любимым ягненочком, как, бывало, говорил твой отец. Но все равно, сынок, тебе не следует принимать это так близко к сердцу: ведь теперь ты уже взрослый мужчина и сам стал хозяином в доме. Если бы я еще шла в Римград или в Иерусалим, тогда… А на этом пути меня вряд ли поджидают большие опасности. Спутников я всегда найду, если не доходя до Тофтара, то, уж во всяком случае, когда приду туда. В это время года из Тофтара каждое утро отправляются в путь толпы пилигримов…

– Матушка, матушка, простите нас!.. Простите нас за то, что мы отобрали у вас власть и могущество, загнали вас в угол…

Кристин, слегка улыбнувшись, покачала головой:

– Боюсь, что вы, дети, считаете меня очень властолюбивой женщиной…

Гэуте обернулся к ней; тогда она взяла его руку в свою, а другую руку положила к нему на плечо, снова убеждая его в том, что она не хочет быть неблагодарной ни к нему, ни к Юфрид, да благословит его бог. Потом она повернула сына к лошади и со смехом стукнула его кулаком между лопаток – на счастье.

Она неподвижно стояла и смотрела ему вслед, пока он не скрылся за холмом. Как красив он был верхом на рослом вороном коне!

Кристин испытывала странное ощущение – она так остро воспринимала все окружающее: напоенный солнцем воздух, знойный аромат соснового леса, треск кузнечиков в траве. И в то же время в своей собственной душе она видела встававшие там картины прошлого. Так перед внутренним взором человека, горящего в лихорадке, встают какие-то видения! Она видела покинутый людьми дом, совершенно безмолвный и мрачный; от него веяло запустением. Одно видение сменилось другим – час отлива, берег, от которого далеко отступило море, светлые, отточенные прибоем камни, кучи безжизненных темных водорослей, всевозможные обломки кораблекрушений…

Потом она приладила поудобнее котомку за плечами, взяла посох и отправилась в путь – вниз, в долину. Если ей не суждено было больше вернуться сюда, значит так угодно богу и бесполезно этого бояться. Но, видно, это все оттого, что она состарилась… Кристин осенила себя крестом и зашагала быстрее, стремясь поскорее спуститься с горы и выйти на дорогу, которая проходила мимо усадеб.

Со стороны проселочной дороги лишь в одном месте можно было различить домики усадьбы Хэуг на самом высоком краю горной цепи. При мысли об этом сердце Кристин начинало колотиться.

Как Кристин и предполагала, она встретила множество паломников, когда к концу дня пришла в Тофтар. На следующее утро их собралось несколько человек, и все они вместе отправились в горы.

Священник со своим слугой и две женщины – мать и сестра священника – ехали верхом и вскоре намного опередили пешеходов. Кристин почувствовала, как кольнуло в сердце, когда она поглядела вслед этой другой женщине, ехавшей между своими двумя детьми.

Ее спутниками были двое пожилых крестьян из небольшой усадьбы, расположенной тут же, в горах Довре. С ними были еще двое мужчин помоложе – ремесленники-горожане из Осло, – да еще крестьянин с дочерью и ее мужем, совсем юными. Они везли с собой ребенка, маленькую девочку около полутора лет от роду, и у них была лошадь, на которой они по очереди ехали верхом. Эти трое людей были из отдаленного прихода Андабю, находившегося на юге страны. Кристин и не знала, где это.