Крестьянская цивилизация в России

Много бед натворили, ничего не скажешь. Все церкви нехристи разрушили, а нельзя людям без веры. У нас, милый, 30 церквей было, красота-то какая. Так ведь все как косой скосили. Зачем же рушить-то было?

Нельзя людям без красоты, она силу дает» (А.П. Новоселова, 1917).

А вот рассуждения сельского учителя В.М. Мазеева (1919) о пережитом и испытанном: «В 50-е годы при Сталине продолжались репрессии, особенно против интеллигенции. А чего мне бояться, ведь я не был евреем. Тогда в основном уже против евреев, а с другой стороны коснулись политической интеллигенции — это секретари обкомов, райкомов. А простых не трогали. Тут и так было достаточно, особенно с военнопленными. Был в плену — еще 10 лет отсиди! В 57-м году они стали возвращаться, да и то сколько лет их таскали по ночам на допросы, работать не разрешали, никуда не принимали. В плену был, дескать. А немцы ничего. Они большими партиями были в поселениях, некоторые обустраивались, оставались. Сначала они были под конвоем, потом и конвой сняли с них. Вообще-то, лучше жили, чем наши, которые в плену побывали и в лагерях были. Конец 50-х — стало полегче, когда Хрущев стал производить перестройку. Колхозы хоть паспорта стали выдавать да налоги отменили. Полегче стало. Они хоть людьми, как паспорт стал, считаться начали, а то без паспортов до этого жили. Кто они, что они — никто не знал. Колхозник — и все. Чтобы ему выбраться из этого колхоза, его должен колхоз отпустить, выдать ему справку, что он освобожден от колхоза. В 40-е годы в основном из пленных брали. Горибанов потом вернулся, Малинин вернулся из лагерей. Ну что они рассказывают? Сначала они ничего не рассказывали, нельзя было рассказывать. Сейчас рассказывают. Издевались, конечно, здорово. И били, и голодом морили. Они ведь ни за что сидели, безвинные люди. Другое дело — он сам в плен сдался, это одно; а если его пленили без сознания, или группа, целое подразделение попадали в плен. Были особые части, которые гнали на передовую, отступавших на месте прямо расстреливали. Идет наступающее подразделение, а сзади та часть, значит — готов, прикончат. Писали только про немцев, что у них такое есть. У нас тоже были особые части, которые наводили порядок. Как скот гнали на бойню.

Наш русский народ — он, в общем, добрый и отзывчивый. Но это начинает утрачиваться. Нравственная-то сторона утеряна. Ведь эти убийцы, ведь они не только уничтожали людей, ведь они убийцы, потому что нравственно убили человека. Попробуй-ка, восстанови это самое милосердие. Душу, душу человека убили. В 30-40-е убивали, особенно в последние 20–30 лет направленно убивали. Это самое страшное. Как говорят, деньги потерял — ничего не потерял, здоровье потерял — половину потерял, веру потерял — все потерял. Вот эту веру люди и потеряли. Я бы сказал, гуманнее, нежнее в наше время друг к другу относились, или нам так кажется, старикам, которые любят побрюзжать. Все не по-нашему».

В страшных испытаниях XX века личность в советской России оказалась один на один с колоссально возросшей страшной мощью государственной власти. Дегуманизация культуры, человека, раскрестьянивание России. Об этом можно и должно говорить. И мы сегодня отчетливо представляем, что возрождение нации как духовной общности людей возможно лишь на фундаменте русской народной культуры прошедших столетий.

Мы не просто живем на костях предшествующих поколений — мы живем их достижениями и неудачами, повторяем их ошибки, наследуем великую культуру не как готовое к употреблению блюдо, как процесс его приготовления. Многие десятки предыдущих поколений россиян дышат нам в затылок. Традиции, созданные за века и десятилетия (в том числе и традиция внезапного сокрушения вчерашних идолов), работают и сегодня. Лишь на первый взгляд мы вольны в своих решениях. Но даже наше безумство, буйно проросшее ныне, некогда упало в землю со спелого колоса и долго ждало своего часа.