Крестьянские восстания в России в 1918—1922 гг. От махновщины до антоновщины

Эсеры, не имея печатного станка, вели агитацию листовками, изготовленными на машинках и гектографе. В агитации нередкими были выражения — «жиды-коммунисты», говорилось о злоупотреблениях и насилии агентов Советской власти, непомерной продразверстке, умышленном затягивании войны. Такие заявления особенно обращались к красноармейцам. У противников Советской власти было быстрое и точное осведомление, были установлены хорошие связи среди железнодорожников, работников сферы продовольствия, кооперативов. В действиях отдельных шаек налицо были планомерность и системность {13}.

В докладе в Центр В.А. Антонов-Овсеенко отмечал, что, несмотря на усилия эсеровских дружин обособиться от разбойных элементов, взаимопроникновение этих двух начал совершенно очевидно, их действия скоординированы и неразрывны, под влиянием военных неудач бандитское начало решительно преобладает — влияние эсеровского командования теряется, дисциплина падает {13}.

На февраль 1921 г. главные военные силы повстанцев, сгруппировавшиеся в смежных волостях Кирсановского и Тамбовского уездов, были разбиты. Лучшие полки Антонова почти уничтожены, большая часть их остатков перешла в своих селах на мирное положение, часть (до 600 конных с Антоновым во главе) прорвалась в Моршанский уезд, после чего появилась почти у самого Тамбова, рассчитывая на подготовленное и случайно предотвращенное восстание в местном гарнизоне. К 22 февраля Антонов появился в своем главном штабе — Беломестная Двойня Козловского уезда, старинном эсеровском гнезде, куда вызвал начальников всех отдельных частей на военный совет. Он был настигнут красной конницей, сильно потрепавшей его. Удар по главному штабу расстроил военную организацию бандитов, но одновременно и возбудил у них бешеную энергию. Антонов с 500 конными вновь бросился в излюбленный им район пограничных волостей Тамбовского и Кирсановского уездов. Одновременно с севера Селянский (до 2000 человек), накопившись у Пахотного Угла Моршанского уезда, стал наступать на Столовое, Покровское, пробиваясь на соединение с Антоновым. Колесников (600 сабель, 400 штыков и 6 пулеметов) неожиданно для Красной армии появился у д. Жерновка, захватил две роты — одну целиком истребил и взял 1 пулемет, а потом двинулся к северу, опять-таки, по-видимому, торопясь на соединение с Антоновым. Между тем Антонов завязывает встречный бой с кавалерийским полком и батальоном пехоты. Антонов, дважды разбитый, как будто рассыпается в трех направлениях и вдруг 25 февраля ночью нападает на кавалерийский полк на ст. Отхожее, рассеивает полк и отбивает у красных частей 4 орудия. Селянский в Моршанском уезде на следующий день был взят между двух огней — красная конница зашла ему в тыл, он был почти уничтожен и, что всего важнее, благодаря умелой провокации (назвавшись белыми) красным кавалерийским частям удается поснимать подряд с нескольких сел эсеровские штабы и военные команды. Таково было положение по представлению В.А. Антонова-Овсеенко {13}.

В докладе в Центр В.А. Антонов-Овсеенко писал: «Мы, опирающиеся почти исключительно на города с рабочим и совслужащим населением и на воинские части, мы, потерявшие почти целиком все свои связи с деревней в трех уездах, охваченных восстанием. И крестьянство, объединенное корневой партией, выделившее несколько тысяч активных борцов — кулацкая армия. Насколько мы слабо связаны с крестьянством, показывает хотя бы то, что лучшим источником нашего осведомления является воздушная разведка. Остальная ничего путного не дает» {13}.

В.А. Антонов-Овсеенко подробно информировал Центр о том, что было сделано: «16-го февраля собрание активных работников Тамбова, мой доклад об общем положении, о наших задачах. Решено предложить губкому созвать на 1 марта губконференцию. Взял на себя агитпропотдел, провел его переорганизацию — при губкоме только секретариат и заведующий, аппарат слит с губполитпросветами (тоже в уездах); разработал календарный план работы агитпропотдела на март, включая работу отделов губкоммола (губернский комитет комсомола. — Авторы), губпросвета. Взял на себя непосредственное руководство губернской печатью. Лично выступал на общегородских собраниях в противовес демагогии и “урадемократизму”, в подготовку к губконференции. Губконференция открылась 2 марта, 3-го закончилась. На ней задан твердый тон, приняты необходимые резолюции. Были два-три пакостных махаевских выступления, в общем гладко. Выбран губком, в который прошли из старого состава только двое, затем я, Жабин и Антонов (предгубчека). Работа будет…» {13}.