Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления

С легкой руки Якова Лукича каждую ночь стали резать в Гремячем скот. Чуть стемнеет, и уже слышно, как где-нибудь приглушенно и коротко заблеет овца, предсмертным визгом просверлит тишину свинья или мыкнет телка. Резали и вступившие в колхоз, и единоличники. Резали быков, овец, свиней, даже коров; резали то, что оставлялось на завод… В две ночи было ополовинено поголовье рогатого скота в Гремячем. По хутору собаки начали таскать кишки и требушки, мясом наполнились погреба и амбары. За два дня еповский [ЕПО — Единое потребительское общество] ларек распродал около двухсот пудов соли, полтора года лежавшей на складе. «Режь, теперь оно не наше!», «Режьте, все одно заберут на мясозаготовку!», «Режь, а то в колхозе мясца не придется кусануть!» — полез черный слушок. И резали. Ели невпроворот. Животами болели все, от мала до велика. В обеденное время столы в куренях ломились от вареного и жареного мяса. В обеденное время у каждого масленый рот, всяк отрыгивает, как на поминках; и от пьяной сытости у всех посоловелые глаза.

М. Шолохов. Поднятая целина

Идеология крестьянского сопротивления распространялась среди сельского населения через многочисленные слухи, кого-то убеждая в том, что конец близок, других — что мир перевернулся и пришла пора свергнуть советского Антихриста. Апокалиптические настроения крестьянства наряду с грабительскими и жестокими действиями государства свидетельствовали о приближающемся упадке крестьянской жизни и культуры. Гражданская война между городом и деревней была не за горами, и, когда она началась, крестьяне восстали, чтобы встретиться с врагом в кровавой битве. Однако насилие они применяли только в крайнем случае. Прежде чем вступить в войну с советской властью, чьи силы намного превосходили их собственные, крестьяне пытались уклониться от попыток коллективизации и раскулачивания посредством как коллективных, так и индивидуальных способов самозащиты. Апокалиптический дискурс крестьянского сопротивления проявлялся и на практике. Крестьяне боролись за то, чтобы подорвать понятия класса и власти в коллективизируемой деревне посредством луддизма, различного рода уловок и самозащиты.

Самозащита крестьянства могла принимать множество различных форм. В данной книге у меня не было цели представить все их многообразие, поэтому речь пойдет о наиболее распространенных, лучше всего отражающих суть культуры сопротивления. Самозащиту крестьянства можно рассматривать как особую форму латентного сопротивления. Несмотря на то что зачастую она ограничивалась мужицкими выступлениями, это не были иррациональные поступки или выходки отсталого крестьянства. Напротив, это была логично структурированная, политически организованная, человечная форма самозащиты. Это мог быть и однозначный прямой протест, однако чаще всего действия крестьян напоминали «оружие слабых»^{304}: использование в своих целях образа неразумного мужика, сложившегося в представлении государства, переход на язык врага либо защитные акты сопротивления, такие, как укрывательство или уничтожение источников дохода с целью изменения своего социально-экономического статуса.