Крестные дети

Абигейль, никого не узнавая, мрачно прохаживалась в толпе и печалилась, что не сможет уехать, пока родители не закончат дела. Возможно, это продлится до пяти или шести часов утра. Харриет уже узнала знаменитого графа, известного бесчисленным количеством браков, с его новой американской женой и была вне себя от восторга. Зубин полетел через Атлантический океан с намерением найти инвесторов для своего нового проекта и надеялся, что танцы у Маркуса подойдут в качестве охотничьих угодий. Он ходил от стола к столу в белом смокинге и искал деньги.

Абигейль казалось, что никогда еще она не выглядела так плохо. Со времени каникул в «Лифорд-Кей» она поправилась еще больше и предпочла бы надеть самую простую и темную одежду, которая помогла бы ей скрыть недостатки фигуры, но мать заставила ее нарядиться в золотое бальное одеяние в стиле Марии Антуанетты с кольцами, лентами и оборочками. Абигейль смогла выиграть только одну битву — за свою прическу, которая получилась очень сложной и необычной.

Перед каждым из буфетов выстроилась длинная очередь, гости занимали места для ужина.

Главный стол был зарезервирован для Маркуса, лидера оппозиции, нескольких членов ее теневого кабинета, графа и графинь, а также нескольких деловых людей. Оставшиеся семьсот гостей могли рассаживаться как кому захочется. Вокруг навеса уже образовались группы по интересам: Чарли и его шумное офицерское собрание. Джеми в окружении симпатичных девушек из Лондона, Стюарт со своей бирмингемской компанией, друзья Мэри, серферы Сэффрон. Возвращаясь от буфета с тарелкой копченого лосося и огурцом. Мэри увидела Чарли. Он чудесно выглядел в черном пиджаке с золотыми эполетами. Последние четыре года она старательно пыталась изгнать его из своей памяти, но в тот момент сразу же поняла, что по-прежнему находится полностью в его власти.

Верена и Алистар Крифы сидели за одним столиком с матерью Джеми — Маргарет, ее бывшим мужем и последним увлечением Майкла — Ивонной — сварливой загорелой тренершей по физкультуре. Разговор не клеился, Маргарет Темпл, которая не привыкла бодрствовать так поздно, приняла стимуляторы, прописанные ей врачом с Бейзил-стрит. Но это не помогло ей справиться с волнением от встречи с бывшим мужем и его новой пассией. После трех бокалов шампанского она уже с трудом ворочала языком.

Верена Криф, которая половину дороги из Шотландии переживала, что ей не с кем будет поговорить и что вокруг них соберутся самые отвратительные и заурядные люди, была взбешена тем, что ее не пригласили за главный стол. Оглядываясь по сторонам, она пыталась представить, во сколько обошлась хозяину организация этого праздника. В итоге миссис Криф сжала губы и решила, что все это, должно быть, стоило не меньше пятидесяти тысяч фунтов, — «невероятно вульгарно».

Узнай Верена, что ее оценка была занижена в восемь раз, у нее случился бы обморок.

— Если бы мне пришло в голову потратить такие деньги, — заявила она, обращаясь к Маргарет Темпл, — я скорее купила бы картину — то, что останется со мной навсегда. Я не стала бы тратиться на праздник.

Алистар Криф, вспомнив о пристрастии жены к картинам, помрачнел. Недавно он получил счета по недвижимости: прошедший год выдался для них таким же неудачным, как и предыдущий. Он уже был должен больше шестидесяти тысяч, Арднейсаг срочно нуждался в новой крыше, и единственным выходом, который он мог придумать, была продажа картин. Алистар боялся сказать Верене, что ей придется расстаться со своим Лели. И с Рэмсеем из столовой тоже. Криф окончательно сник после визита представителя «Кристис», по словам которого, живопись из Арднейсага стоила гораздо меньше, чем надеялся Алистар, потому что охотничьи картины и семейные портреты временно вышли из моды.

За столик подсела воздушного вида блондинка с тарелками, полными лангустов и холодной говядины с яблоками. Ее сопровождал морщинистый хиппи в марокканском кафтане. Брови Майкла Темпла немедленно взметнулись вверх: блондинка была выше всяких позевал. Он уже вдоволь натерпелся неожиданных перемен настроения Ивонны и вновь вышел на охоту.

— Амариллис, говорите? Пожалуйста, садитесь рядом со мной и расскажите, откуда у вас такое прекрасное имя, — Майкл облизывался, как лиса в курятнике.

На танцевальной площадке Лестер Ланин пел обработку бессмертного «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Фрэнка Синатры.

— В этом весь Маркус, — сказал Дерек Меррет, кружась со своей женой в вальсе. — Я слышал, что специально ради этого вечера он пригласил из Америки весь ансамбль. Это же пятнадцать билетов на самолет. У Маркуса прекрасный вкус.

Белинда Меррет подумала, что Маркусу следовало бы так же со вкусом платить и ее мужу, но она поспешила избавиться от этой мысли.