Крестные дети

Он повел всех через каменный зал в библиотеку, которая, очевидно, служила и рабочим кабинетом. На огромном столе стояли пара компьютеров, множество телефонных аппаратов и оборудование для спутниковой связи. К своему удивлению, Мэри заметила несколько фотографий крестных детей Маркуса, сделанных в Вайоминге и на борту «Маклера».

— Смотрите и удивляйтесь, — сказал Маркус и, потянув за шнурок, раздвинул занавески, за которыми оказалась картина с полем подсолнухов.

— Святые угодники! — изумилась Абигейль.

— Ван Гог. Восхитительно, не так ли? Едва мы его увидели, сразу же поняли, что нужно брать. Верно, Флора?

Флора кивнула.

Джеми шепнул жене:

— Сколько может стоить эта картина?

Абигейль пожала плечами:

— Пятьдесят? Шестьдесят?

— Чего — тысяч или миллионов?

— Миллионов, конечно же. — Обращаясь к Маркусу, она добавила: — Это самый прекрасный Ван Гог, какого я когда-либо видела. Я слышала, что его выставляют на торги, но об их результатах ничего не сообщалось.

— Я договорился с аукционным домом за день до начала торгов, и они сняли эту картину. Да, кстати, мне бы очень хотелось, чтобы вы никому не рассказывали о том, что этот шедевр сейчас у меня. Джеми! Ни слова! Я могу на вас рассчитывать?

Все гости кивнули. Чарли, которому не очень-то понравилась новая картина, размышлял о ее будущем. Он лелеял надежду, что Маркус не оставит такую ценность какому-нибудь музею или, что еще хуже. Флоре. Гораздо разумней было бы продать полотна и разделить полученные деньги между всеми наследниками.

Они оказались в длинном обеденном зале, окна которого выходили на террасу. Влияние Флоры еще не достигло этого помещения, где на стенах по-прежнему висели невероятных размеров картины Клода Лоррена. В дальнем конце зала были накрыты два стола: большой — для взрослых и поменьше — для детей. Мэри, Абигейль и Миранда с тоской представили, что произойдет с их чадами, стоит им остаться за столом без присмотра.

— Мы решили разместить ваших отпрысков за отдельным столом, чтобы иметь возможность спокойно поговорить, — сказал Маркус. — Абигейль, я очень надеюсь, что твоя чрезвычайно активная дочь не будет развлекать нас во время обеда своим цирковым представлением. Боюсь, некоторым это может показаться довольно утомительным.

— Простите, Маркус. Уверена, как только она начнет есть, сразу же успокоится. — Ухватив Поппи, которая выделывала акробатические этюды на персидском ковре, Абигейль прошипела ей на ухо: — Даже не думай шалить.

Прекрати шататься без дела, садись за столик и нс шевелись.

— А ты разрешишь нам заехать на заправку, где продают мороженое?

— Все, что ни пожелаешь. Просто прижми задницу к этому стулу и помалкивай, хорошо?

В этот самый момент в комнату вошел Бартоломью в сопровождении двух официантов, которые несли первое блюдо — куропаток в краснокочанной капусте.

— Фу, что это такое? — спросил Пелхем, тыча в птицу вилкой и наблюдая, как из нее течет кровь.

Миранда подошла к нему:

— Это куропатка, на вкус — как курица. Давай ешь, и без разговоров.

— Но она вся в крови, меня тошнит.

— Пелхем, говорю тебе, помалкивай. Ты забыл наш уговор? Если тебе что-то не нравится, нужно просто оставить это на краешке тарелки. — Наклонившись к самому уху сына, она добавила строго: — Папа велел тебе вести себя смирно. Даже не думай разреветься — неделю будешь сидеть без телевизора.

Бартоломью подошел к маленькому столику с подносом, на котором стояли несколько бутылок газировки:

— Что они будут пить за обедом?

Прежде чем Миранда и Мэри успели ответить: «Воду!» — Поппи схватила банку кока-колы и открыла ее. Теперь всей детворе тоже была нужна кола. Мэри нарезала для Клары куропатку и тихо прошептала: «Съешь то, что захочешь, дорогая. Постарайся ничего не разлить». Возвращаясь к большому столу.

Мэри переживала, сможет ли дочь досидеть до конца обеда с остальными детьми.

— Что меня больше всего бесит, — откровенничал Маркус, — это то, что теперь никто не пользуется услугами нормальных воспитателей. Когда я сказал Флоре, что все вы приедете без нянечек, она была поражена. Она утверждает, что за воскресным обедом в Гонконге такое было бы просто невозможно.

Миранда принялась объяснять, что их новая сербская воспитательница Косова не работает по выходным, но Маркус перебил ее:

— Пожалуйста, давайте не будем больше говорить о детях. Именно ради этого мы посадили их за отдельный стол. Лично мне гораздо интересней услышать мнение Чарли и Стюарта о нашем новом правительстве. Давай, Стюарт, как тебе все это видится из Германии? Что канцлер Коль и его откормленные еврократы говорят о Тони и его закадычных друзьях?

— В Германии уверены, что лейбористы начали очень неплохо. Они одобрили передачу Банка Англии в частные руки, Бундесбанк уже давно пользуется такой свободой. Они с нетерпением ждут, когда мы войдем в зону евро, и надеются, что Блэр будет продолжать в том же духе.

Чарли чувствовал, как в нем вскипает ярость.