Крестный. Огонь по отморозкам

Друзья в шутку называли предприятие Кислицина «Кисломолочный двор». Но как бы ни подтрунивали над Гошей его друзья и знакомые, все они не могли не признавать, что фирма Кислицина развивалась очень динамично и являлась весьма прибыльной.

Кислицин остановил свою новенькую синего цвета «девятку» во дворе девятиэтажки, где жила Иванова, коротко посигналил клаксоном. После этого откинулся на спинку сиденья, закурил сигарету и принялся ожидать Татьяну.

Ожидания продлились минут пять, после чего Гоша снова нажал на клаксон, поскольку Татьяна так и не появилась.

Терпеливо выждав еще несколько минут, Кислицин в сердцах произнес:

– Ну, началось, мать твою!

Нахмурившись, он вылез из машины и направился к подъезду дома. Для него было совершенно очевидно, что бухгалтерша попала в очередной загул, связанный, как всегда, с новым любовным увлечением.

…Оценки большинства мужчин, более или менее знавших Таньку-бухгалтершу, сводились, как правило, к одному мнению – шалава.

Вся жизнь тридцатипятилетней Таньки Ивановой была посвящена одной цели – поиску любимого мужчины.

Таковые поиски, однако, по мнению ее знакомых, сильно затянулись, поскольку одних официальных мужей у Татьяны было трое, не говоря уже о многочисленных разной протяженности романах – так Иванова любила называть свои интрижки.

Каждый раз, встретив героя своих девичьих грез (как правило, это был высоченный верзила, часто с трехдневной щетиной на лице, в потертых штанах или рваных ботинках), Татьяна бросала в разгорающийся костер любви все имеющиеся у нее на данный момент финансовые, интеллектуальные и душевные ресурсы, а также запасы невостребованной сексуальной страсти, томившейся в ее пышном теле в огромных количествах.

Первый и последний факторы служили своеобразным высокоэффективным горючим, получив которое, огонь любви разгорался с неимоверной силой.

Шампанское и водка закупались ящиками, сексуальный марафон мог продолжаться сутками. Кончалось это, впрочем, как обычно, одним и тем же: через неделю, максимум через месяц очередной мачо российского розлива не выдерживал и исчезал в небытие, откуда, собственно, и появлялся.

При этом блудливый альфонс не забывал забрать новые ботинки и джинсы, купленные ему Танькой, а также прихватывал с собой остатки ее денег, взятых взаймы «до получки» или вообще без ведома Татьяны.

Финальную точку в любовных романах бухгалтерши очень часто ставил сам Кислицин, выдавая Таньке деньги на опохмелку из своего кармана и утешая ее тем, что это не последнее ее увлечение.

Любого другого подобного сотрудника начальство давно бы уже выгнало с работы. Но Гоша терпел Иванову по одной простой причине – Танька была классным бухгалтером.

За все два года их совместной работы к фирме Гоши Кислицина никогда не было никаких претензий по поводу неправильно оформленных бухгалтерских документов. Даже самые опытные ревизоры могли придраться лишь к некоторым незначительным Танькиным огрехам, которые случались у любого бухгалтера.

Для самого Кислицина зачастую было загадкой, как Танька после бурно проведенной ночи являлась в налоговую инспекцию и сдавала налоговому инспектору правильно посчитанный и сведенный баланс фирмы.

Удивлялся он и тому, что, несмотря на периодически случающиеся Танькины романы, его бухгалтерша всегда была в курсе нововведений, касающихся правил ведения бухгалтерского учета.

Иногда Гоша думал, что в этой любвеобильной и энергичной женщине сидит какой-то маленький калькулятор, помогающий ей в бурные периоды ее жизни исправно выполнять служебный долг, за который она получала неплохие материальные вознаграждения, – Гоша Кислицин не был скупым и платил Таньке хорошую зарплату.

…Лифт в Танькином доме в это утро не работал, поэтому Кислицину пришлось подниматься пешком на пятый этаж, где располагалась квартира бухгалтерши.

Поднявшись на нужный этаж, Гоша разгорячился и разгневался еще сильнее. Тяжело дыша, он подошел к двери Танькиной квартиры и вдавил большим пальцем правой руки кнопку дверного звонка.

От трелей, раздавшихся в квартире Ивановой, должны были зазвенеть даже окна. Звонок такой мощности Кислицин поставил ей сам, когда год назад, будя Таньку, ему пришлось долбить по двери ногами, переполошив всех соседей, которые выскочили на лестницу раньше Татьяны.

Кислицин со злорадством в душе не отпускал кнопку до тех пор, пока дверь Танькиной квартиры не раскрылась и на пороге не появилась сама хозяйка, одетая в белый махровый халат.

Ее крашеные светлые волосы неопрятно торчали в разные стороны, круглое лицо было сильно помято, как будто на него высыпали горсть металлических шаров. Большие синие глаза, припухшие ото сна и похмелья, удивленно вытаращились на Кислицина.

Верхняя часть ее халата была сильно раскрыта, и поражающие своими размерами и белизной груди приветливо разъехались в разные стороны.

Именно на них и устремил свой взор Гоша Кислицин, при этом угрюмо произнеся:

– Ну, и чем вы здесь занимаетесь?

– Гоша, ты что? – удивленно произнесла Танька и рефлекторно сдвинула края халата, лишив Кислицина единственного приятного зрелища.