Крестный путь

4.1. Бога (Богов) вообще нет. Все Боги — бабкины страшилки. Природа — объективна, естественна, но не вечна в смысле нашего выживания. Бог — порождение человеческого разума при столкновении с непостижимой Природой.

4.2. Наука — естественна и объективна. Она — инструмент Природы в ее самопознании. Ученые — любопытные дети Природы.

4.3. Церковь — пестрая обложка книги сказок, безобидная (в наше время и в нашей местности) театральная постановка, элемент этнографии и традиционной культуры, дань предкам.

Вывод 4. Церковь — лишнее, неполезное звено, религия — отвлекающая, претенциозная ветвь классической культуры. Типа требования: всем девочкам носить балетные пачки.

Вы можете и сами скомбинировать члены Системы по своему усмотрению. Не забывайте только об их противоречиях.

Вот, еще пример — совсем радикальный, голливудский.

Система 5. «Хакерская»

5.1. Бога нет. Природа непознаваема большинством населения. Она им вообще неверно ощущается.

5.2. Науки в общедоступном смысле не существует. Научные теории — игры больного разума отдельных субъектов. Истинная Наука — скрыта.

5.3. Церковь — есть тайный орден Ученых, выставивший несколько разновидностей религии в виде щитов, блокирующих массовое сознание. Именно за кулисами Церкви и творится истинная наука, оттуда приходят в Мир все достижения цивилизации.

Вывод 5. Мир — сплошная Матрица.

Прошу читающую публику отметить, что я не настаиваю ни на одной из предложенных Систем. Выбирайте сами. Лично мне — вне этой книги — наиболее симпатична Система 2, а физически приемлема — Система 4. А внутри книги — мне все равно. Я тут только цитирую, да перевожу старые тексты в нормальный телевизионный формат.

Глава 23 Это стрелочник виноват!

И вот, значит, приняли мы христианство более-менее окончательно. Стали ждать коренных перемен. Тем более, что на новом календаре уже прощелкали круглые даты — 1000 лет рождества Христова, 1000 лет Распятия его. Уж за 1000-то лет должна была христианская наука устаканиться, обрести методическую четкость, практическую полезность и доходчивый смысл.

Представим себе, что должен был делать на пороге второго «миллениума» «пастырь добрый», денно и нощно заботящийся о своих блудливых овцах. Тут и думать нечего, — должен пастырь исправлять овечью нравственность. Подчинить себе князей и царей — овчарок нашего стада, отбросить все лишнее, отказаться от роскоши, ограничить военные аппетиты, оставить распри и жениховские притязания, прекратить мирское расходование бюджета, — направить все силы и деньги на конституционное внедрение христианской морали.

Вы понимаете, о чем я говорю?

Князья и митрополиты должны были не просто церкви строить и попов размножать, не просто замаливать собственный грех, не просто выпрашивать у Бога личное теплое местечко подальше от заслуженных сковородок! А лично ходить в рубище, презирать золото и камни, запрещать расходы на церковное строительство и украшательство, сваливать все ресурсы в единый православный котел!

— Тебе холодно, бабушка? Иди, мы тебе тулупчик подберем малоношенный, — мы все в таких ходим!

— Тебе, пацан, жрать нечего? Иди поешь нашего черного хлебушка да кислого яблочка, — мы все их едим — загорелые, кислые мощи Христовы!

Вот это была бы пропаганда братства в государственных масштабах!

И еще мы бы инквизицию завели — хорошую, добрую инквизицию.

Она судила бы не за болтливый язык и оскорбление церковной благости, а за конкретное нарушение конкретного морального кодекса.

Довел старух твоей волости до мусорных контейнеров — ступай на плаху!

Довел малолеток до голодных грабежей — пожалуй на костер!

Но при таком правосудии виноватыми наверняка оказались бы вожди, стрелочники. Им это было неприятно, и они передернули стрелки налево.

И мы пошли другим путем.

Мы разделили Слово и Дело.

Мы отдали Слово в монопольное использование церкви, а дело поручили грешным царям.

Мы стали раз за разом оставлять без наказания преступления против нравственности, и карать неотвратимо — за покушение на казенный кошелек.

Проповедь христианская оторвалась от наземной морали превратилась в облачную ширму, которую предписывалось безгранично расширять и неустанно золотить.

В 11 веке продолжилось безудержное храмовое строительство по всем городам и весям. Церковный Историк просто захлебывается скороговоркой, перечисляя новые церкви и монастыри, цокает языком в восхищении от настенных росписей и золоченых куполов, мозаичных полов и иконостасов.

Мы понимаем его восторг, — кто из нас не цокал так же в Эрмитаже, Лувре, Русском музее? Но мораль тут при чем? Забота о страждущих где?

Где-то там, на паперти в престольный праздник...

Это, как сейчас — говорить о газовом могуществе России, о безразмерных валютных запасах и душить коммунальными платежами обворованных старух-пенсионерок.

Короче, поповская партия восторжествовала, воссияла куполами, озолотилась валютными ризами и строительными подрядами.

Но народ-то ждал и себе хоть чего-нибудь?