Крестный путь Петра Столыпина

Но не забывайте, господа, что русский народ всегда сознавал, что он осел и окреп на грани двух частей света, что он отразил монгольское нашествие и что ему дорог и люб Восток; это его сознание выражалось всегда и в стремлении к переселению, и в народных преданиях, оно выражается и в государственных эмблемах. Наш орёл, наследие Византии, – орёл двуглавый.

Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращённую на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью».

Возвращаясь к указу от 27 августа 1906 года, следует констатировать, что фактически он стал началом грандиозной аграрной реформы, но было понятно, что поставленную премьером задачу создания класса крепких хозяев невозможно решить только с помощью перераспределения казённых земель, размер которых был достаточно ограничен. То же самое относилось и к помещичьему землевладению, которое в начале XX века уже не играло крупной роли в сельском хозяйстве, и даже при его ликвидации (на чём настаивали как левые, так и кадеты) невозможно было таким образом решить вопрос обеспечения всех желающих крестьян землёй для ведения самостоятельного хозяйства.

Заметим, что Столыпину было так же крайне трудно добиться от императора согласия на отчуждение удельных земель, составлявших значительную часть земельного фонда, который мог быть использован для создания крепких единоличных хозяйств. Об этом, в частности, свидетельствует и Гурко: «Государь, справедливо признавая, что удельные земли составляют собственность всего императорского дома, не хотел решить этого вопроса единолично. По этому поводу Столыпин мне рассказывал, что он ездил специально с этою целью к великому князю Владимиру Александровичу и его супруге Марии Павловне, и сколь неохотно они выразили своё согласие». Обратим особое внимание – для достижения своей цели Столыпин не побоялся просить у царя пожертвовать собственностью императорской фамилии!

Единственная возможность провести полноценную аграрную реформу заключалась в предоставлении крестьянам права свободного выхода из общины всем желающим с предоставлением неразделённого земельного участка. Но премьер сразу же столкнулся с чрезвычайно активным сопротивлением своим планам. Причём против ликвидации общины категорически выступали не только левые (считавшие её основой будущего социалистического строя), но и многие правые, в том числе находившиеся в ближайшем царском окружении. Они, наоборот, считали консервативную крестьянскую общину основой государственного устройства и наиболее надёжной опорой престола.

У Столыпина же были совершенно иные представления о том, кто может быть подлинной опорой государства. Он категорически отвергал мнение многих правых и крайне правых, что это неэффективная крестьянская община. Столыпин, напротив, был глубоко уверен, что только свободный хозяин на своей земле может быть надёжной опорой государства и власти. Об этом премьер говорил не только публично, но проводил данную точку зрения и на заседаниях правительства, пытаясь донести это своё убеждение до его членов. Например, секретный журнал Совета министров от 13 июня 1907 года содержит следующее подробное объяснение, почему правительству необходимо всеми силами создавать влиятельный класс крепких земельных собственников: «Крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия; и если бы правительству удалось проведением в жизнь своих землеустроительных мероприятий достигнуть своей цели, то мечтам о государственном и социалистическом перевороте в России раз навсегда был бы положен конец».

Показательно, что далее в секретном журнале особо подчёркивается, какие катастрофические последствия имел бы провал аграрной реформы: «…неисчислимы были бы по огромной важности своей последствия неудачи этой попытки правительства осуществить на сотнях тысяч десятин принятые им начала землеустройства. Такая неудача на многие годы дискредитировала бы, а может быть, и окончательно похоронила бы все землеустроительные начинания правительства, являющиеся ныне, можно сказать, центром и как бы осью всей нашей внутренней политики. Неуспех вызвал бы всеобщее ликование в лагере социалистов и революционеров и страшно поднял бы престиж их в глазах крестьян».