Крёстный тесть

Июнь 2006 года. Астана. Президент собирает неофициальное совещание. Срочно приезжаем я и Дарига. На первом этаже Дворца Президента «Ак — Орда» уже ждут руководитель администрации Джаксыбеков и его заместитель по пропаганде и идеологии Ашимбаев.

Президент заметно нервничает. Время вообще было очень нервное — начинался суд по убийству Сарсенбаева. Вернее сказать, разыгрывался судебный спектакль. За казахскую аудиторию президент особенно не волновался, был уверен, что она все проглотит, а если и не проглотит — ничего страшного. Но международная реакция его все–таки беспокоила. Как потом выяснилось, впрочем, беспокоиться было не о чем. Международная общественность проглотила приготовленное казахской Фемидой блюдо и, демонстрируя хорошие аристократические манеры, ничем не дала понять, что оно несъедобно.

А помогло «покаянное письмо» заказчика Утембаева президенту Назарбаеву, которое последний зачитал в Парламенте, когда в очередной раз снимал с должности проштрафившегося Абыкаева.

Был у президента еще один повод пусть и не для беспокойства, но все–таки для определенной неловкости. Он только что ликвидировал партию Асар. Это было детище Дариги, она создавала ее не жалея ни собственных сил, ни наших средств. Она искренне считала, что помогает отцу, создавая пропрезидентскую, правда, альтернативную «Нур — Отану» — партии аппаратчиков и карьеристов — партийную силу. Отец же считал по–другому. Любая несанкционированная им политическая активность в стране всегда воспринималась президентом как подкоп под его монопольную позицию. Партия «Асар», естественно, не стала исключением из общего правила. Подозревая всех, отец не сделал исключения и для дочери. Может быть, он думал, что за этим стою я. Не знаю, на чем это основывалось, но, вероятно, как всегда на вечном страхе потерять власть.

За несколько дней до принудительного слияния «Отана» и «Асара» в бутафорский политический гибрид под названием «Нур — Отан» юристы пришли к заключению, что слияние партий противоречит Конституции. Тем хуже для Конституции. У нас в стране один Основной закон — желание моего тестя.

На тот момент он желал избавиться от подозрительного партийного образования. Через несколько дней «Асара» не стало.

Служебная встреча проходила нервно, президент несколько раз косился в нашу сторону. Речь шла об идеологии. Идеологическими потребностями мотивировалась и ликвидация партии Дариги. Что же касается меня, то президент, конечно, понимал, что с легкой грустью по «Асару» мне помогала справиться отпавшая необходимость его финансировать.

…Странно, что всегда, когда у Назарбаева возникали проблемы с дочерью, моей бывшей женой Даригой, он почему–то все претензии высказывал исключительно в мой адрес в надежде, что я передам его недовольство Дариге. Пару раз я выслушал такие претензии, а потом резко сказал Тестю, что я не стрелочник, и чтобы он обходился в таких случаях без меня. Если есть вопросы, то пусть напрямую обсуждает их с ней. Мне такая «челночная дипломатия» ни к чему.

Но у меня была другая причина для обиды на президента. Служба в МИДе в чине первого заместителя министра мне смертельно надоела. Несколько раз я заговаривал с президентом о том, что хочу вернуться в частный бизнес, но он всякий раз пресекал эти разговоры. Видимо, хотел держать меня под присмотром на госслужбе, то есть на коротком собачьем поводке. Мои заявления об отставке, наверное, так и лежат в сейфе руководителя администрации Президента.

В итоге я придумал такой трюк. Предложил создать при правительстве агентство для пиара Казахстана за рубежом. На тот момент этим занимались все кому не лень (вернее, кто имел возможность запустить руку в долларовый фонд правительства), и результаты были часто очень далеки от ожидаемых. Министр информации Ертысбаев на рекламу страны по американскому телеканалу CNN потратил около двух миллионов долларов по бухгалтерии правительства. Не факт, конечно, что половина суммы дошла до телекомпании, но из Казахстана она ушла. И лучше бы этой рекламы никто не видел — она была невыразимо плоха.

Я просил президента назначить меня директором этого агентства. В отличие от Ертысбаева и подобной ему публики я мог позволить себе потратить выделенные деньги на дело, а не на откаты. Думал, что это сильный аргумент. Ведь после глупой реакции нашего МИДа на появление фильма про Бората стало понятно, что родной Казахстан не готов к пиар–технологиям и совершенно новым глобальным информационным взаимодействиям.

Назарбаев обсудил идею с моим начальником, министром Токаевым и руководителем администрации Джаксыбековым. Оба заметно занервничали, поняв, что лакомый кусок PR-бюджета уплывает буквально из–под их носа, и отговорили президента. Так что у меня, как и у моей супруги, тоже был законный повод потихоньку отчалить из Астаны. Крестный тесть готовил очередную смену правительства, а мне сказал: «подожди до нового премьера, потом все решится».

Неожиданно президент обратился ко мне.