Крестом и булатом. Атака

— Очень просто, — проворчал биолог. — Основным «доказательством» нашей причастности к тем событиям является постановление ЦК КПСС от апреля или мая сорокового года... я месяц сейчас точно не помню... в котором якобы написано, что принято решение уничтожить тридцать тысяч пленных. Но дело в том, что Центральный Комитет партии принимал решения на пленумах, в Колонном зале. Как вы себе представляете такое собрание? Выходит докладчик и заявляет, что, мол, мы тут посоветовались и решили мочкануть три дивизии польских офицеров? А стенографистки это записывают? И собравшиеся голосуют? Бред. К тому же КПСС появилась только в пятьдесят четвертом году, а в сороковом была Всероссийская Коммунистическая Партия большевиков — ВКП(б). Если Президент не знает таких элементарных вещей и позволяет себя дурить, то его место не в Кремле, а за партой в школе...

— Странно, — протянул Виталий.

— Для нашей страны — нормально, — разозлился Рокотов. — С флагом и гербом та же петрушка. Бело красно синее полотнище — это так называемый «провиантский» флаг, его поднимали на торговых судах. И утвержден он был не триста лет назад, как об этом вопят так называемые «государственники», а в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. Герб мы вообще свистнули у Габсбургов... Как ни крути, получается глупость. Если уж задумали принимать что то серьезное, вроде гимна или герба, то следует и отнестись к этой проблеме со всей ответственностью. И не стараться одним махом достичь компромиссного варианта со всеми сразу... Лично у меня уже есть куплет, который я буду тихо напевать под музыку Александрова.

— Серьезно? — Янут вскинул брови.

— Серьезнее некуда...

— Тогда напой, — попросил гранатометчик. Влад набрал в легкие воздух и негромко затянул:

— Сла авься, Отечество, на аше голодное,

Жирному доллару мощный оплот!

Ба анда чиновников, свора безродная,

Нас к торжеству «чубайсизма» ведет!..

Виталий хрюкнул, отец Арсений укоризненно покачал головой.

— Вот, — Рокотов откинулся на мешки с песком. — А Президент не понимает, что подобным образом будет себя вести половина населения. Какой же это гимн?

— Никакой, — согласился Янут.

— И так во всем, — вздохнул биолог. — Чего ни коснись... Ведь, если строго разобраться, мы с вами в последние недели занимались исключительно подготовкой и осуществлением ряда тягчайших преступлений. А почему? Да потому, что ни на московские госструктуры, ни на наших доблестных ментов с фээсбэшниками, ни на военных нет никакой надежды. Я не зря регулярно об этом вспоминаю... Мне самому крайне неприятно то, что мы натворили. Но иного выхода у нас не было. Мы не обладаем должной подготовкой, чтобы тихо пройти в аул, тихо освободить заложников и незаметно уйти. Пришлось устроить бойню... По закону нас судить надо. Однако, я уверен, девяносто процентов народа встанет на нашу сторону. Вот такой вот парадокс... Жизнь в состоянии перманентного внутреннего психологического конфликта между нормами права и нормами морали. А мы еще удивляемся, чего это население сокращается, мужики до шестидесяти лет не доживают. Потому и не доживают, что все время на нервах...

— Эк ты загнул! — Виталий покачал головой.

— Это не я загнул, а биология. Природа не терпит попыток нарушить ее законы. Непонимание руководителями страны простых вещей приводит к ослаблению нации в целом и к развалу государства. Единица общества — это конкретный индивидуум. На нем все и держится. Ежели не учесть потребности индивидуума и не создать комфортные условия его существования, то он не станет работать во благо своей страны.

— Ну, это и так понятно, — Янут пихнул локтем отца Арсения. — А вы что молчите?

— Что тут скажешь? — спокойно изрек священник. — Всё верно. И давно объяснено как богословами, так и мирянами социологами. Но никто не спешит воплощать принципы разумности в обыденную жизнь...

— Приведу пример стандартных взаимоотношений нашего государства и члена электората. — Рокотов выбросил окурок в воду. — История, кстати, абсолютно реальная. Жил был человек по имени Саша. Занимался бизнесом, никого не трогал... Имел, правда, судимость, и провел несколько лет в местах не столь отдаленных. Но это к слову, хотя сей фактор в дальнейшем оказал на его судьбу большое влияние.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Виталий.