Крестоносец

Он с нежностью гладил Айну по плечам, спине и бедрам… поласкал ртом грудь, чувствуя, как до того несколько холодная девушка постепенно распаляется, впитывая в себя настоящий вулкан внезапно вспыхнувшей страсти.

А какая у нее оказалась улыбка! Ходила-ходила себе вокруг да около эта неприветливая и чем-то смешная чухонская дылда, но вот, стоило ей лишь улыбнуться, всего лишь улыбнуться, как тут же, буквально сразу, Ратников понял весь затаенный смысл поговорки о том, что некрасивых женщин не бывает! Не бывает — это уж точно! И дело тут вовсе не в водке, тем более ее еще и не было-то в это время, о, нет, отнюдь… Просто чудесная улыбка преобразила вдруг несколько утомленное лицо Айны, а вырвавшийся изо рта слабый стон удовольствия и неги растопил оставшийся лед.

Фотомодель! Явная фотомодель… если б на дворе был двадцатый век, двадцать первый… А сейчас, в это время наверняка на эту Айну никто из местных парней и смотреть-то не хотел, плевались — тоща, как палка!

— Ты очень красивая, Айна.

— Ой… Не надо… лгать, да?

— Нет-нет, поверь, я говорю правду. Ты видела свое отражение в светлых озерных водах? А блеск своих глаз? А эту улыбку, поистине, волшебную, колдовскую… Нет, пожалуйста, улыбнись еще… вот так! Теперь садись… поудобней… Ах…

— А разве так…

— Можно, Айна, можно! Поверь, тебе будет очень приятно…

Утром он нашел лодку. Вот через Айну и нашел — девушка спросила у Карла, приходившегося ей двоюродным братом.

Купцы собирались, не торопясь — Дерпт был, почитай, рядом, всего-то ничего и осталось. На всякий случай порасспросив торговцев и возниц о крепости — мало ли, пригодится — Ратников вслед за Айной спустился к озеру. Кругом было тихо и благостно, лишь потрескивал под ногами первый тонкий ледок, да где-то крякали утки. Деревья и кусты уже стояли в большинстве своем голые, лишь некоторые еще щеголяли в изысканных осенних нарядах. Над озером стоял туман, невесомый, почти прозрачный, за ним угадывался противоположный берег — серо-черный, с редкими яркими свечками не успевших расстаться с листвою деревьев.

— Будь… опасен, — вытаскивая из-за куста весла, предупредила Айна. — Страшен… Осторожен.

— Да-да, — Ратников улыбнулся девушке. — Осторожен — так правильно.

— Лед, — показывая рукой на озеро, Айна нахмурилась. — Лед. Скоро!

— Я знаю… Вот деньги за челнок… Хватит?

— Не надо деньги… Нет… надо. Благодарю. Счастливый путь!

Деревня на северном берегу, у Нарвы-реки, насколько себе представлял Михаил, была чудинской или вообще — водской — а чудь и водь — это не эсты, и расспрашивать о них Айну было бы бесполезно. Хорошо хоть лодку дала…

По краю озера ветер шевелил высокие камыши, бледно-желтые, сухие. Уныло склонили головы в воду ракиты и вербы… вдруг озарившиеся внезапно вспыхнувшие светом — из-за высоких елей на том берегу выглянуло желтое, по-летнему веселое солнышко! Выглянуло и тут же скрылось за белесым облачком. Рядом, не плесе, всплеснула какая-то крупная рыба… нет, не рыба! Весла!

Челнок! Выскочив из камышей, он быстро поплыл к тому берегу. На веслах сидел какой-то парень с небольшой бородкой и в синем, небрежно наброшенном на плечи, плаще.

— Ваш? — кивнув на быстро удаляющуюся лодку, спросил Михаил.

Айна дернулась, на бледном лице ее появилось на миг выражение тревоги:

— Нет. Не наш. Чужой. Тут бывают. Часто. Надо сказать Карлу!

— Да-да, — Ратников взял девушку за руку. — Скажи. Ты правда красивая, Айна! Очень красивая. Да!

Девушка улыбнулась и, вдруг опустив ресницы, несмело спросила:

— А ты еще приходить?

— Не знаю, — пожав плечами, ответил Миша. — Не буду тебе лгать.

— Я буду ждать, — повернувшись, Айна обняла его за плечи и крепко поцеловала в губы. — Когда бы ты ни пришел…

Эту фразу она произнесла на своем родном языке, но Ратников все равно понял. Вздохнул и, еще раз целуя девчонку, ласково погладил ее по плечам и тихо сказал:

— Прощай.

Сев в лодку, оттолкнулся веслом от берега и, подняв голову, посмотрел на Айну… не оглядываясь, девушка поднималась к деревне, стройная и гордая фотомодель… несчастная обитательница средневековья, обреченная из года в год рожать детей и быть всегдашней рабой мужа. Если бы еще этого мужа найти!

Все так… И все же! Как она сейчас шла! Как ставила ноги! Какая осанка, какой царственный стан… Как будто вокруг не холмы и пожухлая осенняя трава, а подиум какого-нибудь модного кутюрье, создателя высокой моды. Ишь, как идет, как идет… О, Боже! Ну, оглянись же… Нет! Все правильно — зачем? Все приходит… и все уходит…

Айна скрылась за высокой изгородью, и Ратников, вздохнув, приналег на весла, стараясь вести челнок сообразно изгибам береговой линии — на столь утлом суденышке, да еще без необходимого опыта, пуститься прямо через озеро он все же не рисковал, даже несмотря на то, что водная гладь выглядела приветливой и спокойной.