Крестоносец из будущего. Командор

— Это не твоего ли дружка волкодлак загрыз?! Кинжал больно примечательный я у него взял, — Андрей быстро сложил слагаемые. — Он вроде у вас как знак особый?! Чтобы свою подлую натуру демонстрировать?!

— Нет! — хрипло засмеялся орденец, вернее, «братец». — С этим кинжалом у меня гулямы твое тело возьмут. Не бойся, я тебя не убью, но покалечу, сразу предупреждаю. Пора до конца довести дело, что на Каталаунских полях завершения не получило!

— Попробуй, чего зря языком болтать, — Андрей усмехнулся и выхватил левой рукой свой бебут, — как раз для тебя кинжал предателя есть. От него и помрешь — меч марать неохота.

— Ух ты, какой храбрый, — Нотбек сделал два коротких шажка и прыгнул стремительным леопардом. Шар «гасила» свистнул над ухом, ударился в стену — каменная крошка брызнула в разные стороны.

Андрей успел уклониться в последнюю секунду, ударив шестопером, в свою очередь. Не попал, но потерял позицию на этом.

Теперь они поменялись местами — солнце, выглянувшее из-за крепостной стены, ослепило глаза, он зажмурился и пропустил момент, когда Нотбек снова ринулся в атаку.

Плечо взвыло от боли, враз ослабевшая рука выронила смертоносный шестигранник. Непроизвольно он схватился за ключицу, застонав. И осознав за секунду, что случилось самое худшее.

Это неизбежно бы произошло, рано или поздно, хотя Андрей предпочел бы последний вариант. Но надо же тому случиться — именно сейчас нарваться на умелого врага, более опытного и мастеровитого, чем сам. И, видимо, осознание случившегося отразилось на его лице, потому что тевтон захохотал.

— Вот и все, командор! Только ты вниз не прыгай, не нужно! Зачем тебе такая смерть?! Пожи…

Договорить Нотбек не успел — только звон раздался. Зато Андрей увидел, как вынырнувшая из расщелины лаза Милица обрушила на шлем германца здоровенный камень.

Предатель на секунду выбыл из строя, оглушенный — убить такого буйвола одним ударом слабая женщина просто не смогла. Но сделала главное — дала спасительную секундочку Андрею, ту, за которую, как в одной книге старый солдат Федот Васьков говорил — «до гробовой доски поить водкой положено».

Андрей, позабыв про боль, рванулся вперед, парой прыжков преодолев расстояние. Наотмашь полоснул бебутом по лицу, ударив с разбега плечом в грудь, и взвыл от боли, схватившись за ключицу.

Он сейчас был абсолютно беззащитным, вот только тевтон добивать его не мог. Не было на площадке германца — с диким воплем свалился он вниз, чего и добивался своим отчаянным прыжком Андрей.

— Поживу еще, гад. Фашист недобитый! Рабы мы ему, склавены?! Вот сволота нацистская, — хрипло пробормотал Андрей, и тут же его обняли за шею две тонкие женские ручки.

Вот только не утешения у него просила хрупкая паненка, и слезы не лила — решительность сквозила в ее глазах, каждое движение было отточено, как дамасская сталь. В одну минуту она его освободила от доспехов, рывком содрав кольчугу через голову, расстегнув крючки ворота.

Андрей непроизвольно усмехнулся, вспомнив, как долго он возился с ее простым платьем, которое она взяла нарочно для этой исповеди у служанки. С каким трудом он расшнуровывал и расстегивал многочисленные застежки, совлекал его с ее нежного тела.

И, удержал себя от стона, когда крепкие пальцы, кто бы мог подумать, стали мять плечо. И не просто так — Милица явно знала врачебное дело, причем, как определил он, военно-полевую медицину.

— Тебе повезло, мой родной! — Милица проворковала ему на ухо, и в милом шепоте Андрей уловил нешуточное облегчение и радость. — Хороша у тебя арабская кольчуга, уберегла ключицу. Но ушиб серьезный, с неделю мечом махать не сможешь, а то и две поберечь руку надо.

— Ты где так наловчилась?

— Война через всю мою жизнь прошла. А скольким воинам я перевязки делала, так и не сосчитать! — она печально улыбнулась. — Сиди спокойно, моя радость — сейчас плечо перетяну и повязь сделаю, чтоб не тревожить его понапрасну.

Ловкими и уверенными движениями девушка разорвала чистую холстину и извлекла из небольшого баула, брошенного несчастным пареньком на площадке, глиняную плошку с какой-то мазью. Причем отнюдь не вонючую, как ожидал Никитин, знакомый с местными лекарями.

Тугая повязка с лекарственным зельем за какую-то минуту сняла добрую половину боли — она стала тягучей, ноющей, но отнюдь не той, что была, той, от которой волком выть хочется, сыпать руганью сквозь стиснутые зубы и на стенку лезть.

— Я вниз сейчас спущусь, мой командор. — Она подобрала рукою платье, приподняв подол и осторожно ступая по осыпающемуся склону.

— Грумуж с Велемиром явно живые, шевелятся. Боюсь, что поломали себе кости, высота здесь большая. Но надеюсь на лучшее, все же не вниз летели, а по осыпи скатились. Да и кольчуги на них надеты добрые, может, и без ран обошлось…

Андрей прижал к себе вспотевшее тело девушки, уснувшей прямо на нем. Перед глазами стояло видение искаженного любовной мукою лица, а в ушах продолжали звучать ее сладострастные стоны.

Он аккуратно подхватил ее левою рукою, положил рядом с собою. Милица не проснулась, а, причмокнув губами, только прошептала что-то непонятное.