Крестоносец (СИ)

Пули мушкетов летели далеко. Очень далеко по меркам этих лет. И на дистанции в триста-четыреста метров все еще представляли вполне значимую угрозу. Особенно для лишенных доспехов акынджи.

Вон как по густой лаве ударили!

Эффект получился, словно ни одной пули мимо. Если по этому всаднику не попали, то зацепили того, кто находился за ним.

Не так, чтобы это сильно на что-то повлияло. Все-таки, даже выбив около двухсот всадников на одном из флангов, расклад сил они не изменили.

Однако деморализовали.

Никто из акынджи не ожидал такого гостинца. Да еще с такой дистанции.

А драгуны тем временем, сели верхом и устремились за основной группой всадников. Дабы занять место в четвертой линии. За персами. Они не готовились для полноценного конного боя. Акцент был на другое сделан. Однако доспехи у них имелись. Как и клинковое оружие, которым мало-мало они умели пользоваться. Плюс — по пистолету на брата. Что делало из них вполне себе приличных воинов «на подхвате» и для прикрытия. Главное — держать ближе к своим. А то там, на холме, их могли в итоге разделать османские всадники легкой иррегулярной конницы.

Персидских коней, кстати, пока им подгоняли сбрую и упряжь, приучали к пороху. Ну, насколько это можно было сделать за столь непродолжительный период времени.

Тахмасп подарил Андрею коней вполне пригодных к строевой службе. Поэтому не шибко трусливых. Во всяком случае громкие крики и хлопки их не пугали. Поэтому приучение к выстрелам легло на благодатную почву.

Конечно, они все еще шарахались, но так. Не сильно и не все.

Поэтому, когда рейтары дали залп из своих карабинов из-за спины уланов, метров за тридцать-сорок до сшибки, особого негативно эффекта или реакции у жеребцов не было. Они и так уже оказались взвинчены. Так, чуть дернулись. И все.

Рейтары отпустили свои карабины сразу после выстрела, и они повисли на косом плечевом ремне. А сами «лапками» потянулись к клинкам — тяжелым боевым kriegsrapier’ам. У каждой клинок чуть за метр длинной. Массивный, с общим весом около полутора килограмм. Да с прекрасной защитой кисти.

Таким и колоть, и рубить — одно удовольствие. Особенно колоть. А каждый драгун умел делать и то, и другое в конном строю. В том числе в сшибке — бойцы выставляли рапиру перед собой на полусогнутой руке. И кололи ей противника, использую лишь скорость коней. То есть, применяя совершенно уставной прием эпохи Наполеоновских войн. Хорошо ими отработанный.

Уланы же уперев свои пики в токи наклонили их, наводя на приближающиеся «цели». Длинны хватало с избытков для того, чтобы поразить любого акынджи. Ведь те копей или пик не использовали. И могли лишь закрываться легким круглым плетеным щитом степного типа.

И Андрей был на этой первой линии.

Для своих нужд он сумел заказать и вывести на Русь настоящего дестриэ. Здоровенного боевого коня, которого в те годы себе могли позволить только короли, высшая аристократия и жандармы Франции.

Отвалил за него целое состояние.

Привез его в Трапезунд.

А это был единственный конь, которого он переправлял морем.

И теперь этот дестриэ несся вперед на острие атаки. Тонна мяса, костей и прочей органики, закованная в латный бард — доспехи для коня. Сам Андрей не рисковал попусту. И восседал на нем во вполне прогрессивном латном доспехе. Максимиллиановском. Причем с кое-какими адаптациями специально под него с учетом послезнания.

Невероятно дорого. Что для Руси, что для Анатолии.

Но фантастически пафосно. Ибо весь бард он посеребрил, надев на коня иссини черной масти. А свои латы покрыл позолотой. В сочетании с перьями и прочим пафосом, выглядело просто невероятно!

Секунда.

Удар!

Пики, словно не замечая препятствие вошла в плетенный щит акынджи, пробивая его насквозь. И, следом, пронзая практически ничем не защищенное тело.

Мгновение.

И древко пики лопается от продольной перегрузки, брызгая щепой.

Андрей отработанным движением чуть протащил обломок пики вперед, выдергивая его из тока, и бросил вперед. Прямо в лицо новому османскому всаднику, что на него наезжал. А сам потянулся к своей тяжелой боевой рапире.

Время тянет долго.

Очень долго.

Его конь уже изрядно разогнался и несется не меньше тридцати, а может и всех тридцати пяти километров в час. Навстречу ему приближаются всадники неприятеля, идущие ничуть не медленнее.

Секунда.

Уклоняющийся от обломка копья акынджи чуть отворачивает в сторону. И какие-то несколько мгновений спустя насаживается на рапиру драгуна из второй линии.

Сильный толчок сотрясает Андрея.

Это еще один всадник-супостат. Он не сумел справиться с управлением и влетел в его дестриэ. По касательной. Но разница в массе чудовищна. И бедная лошадка, на которой сидел акынджи, просто отлетает. Еще и сломав ногу, столкнувшись с этим танком.

Удар.

В этот раз очень слабый.

Кто-то заехал саблей Андрей по его латам.

А конь его тем временем замедлился. Сильно замедлился. Как и кони многих других всадников.

И понеслось…

«Собачья свалка» — бой, в которой требовалось только одно — крутиться и рубить, рубить и крутиться, дабы не подставиться под удар и самому поразить как можно больше…