Крестоносец. За Гроб Господень

Элеонора уставилась в сводчатое окно. Льняную шторку отодвинули, чтобы в комнате было светлее. Ей сразу припомнились рассказы о различных церквях и о том, что им очень не хватает мощей и реликвий.

— Фрагменты костей, — пробормотала она. — Обрывки ткани, кусочки сухой плоти…

— Именно так, — ответил Гуго. — Но это еще не все, Элеонора! Норберт побывал в Утремере. Он также посетил Константинополь и Иерусалим.

— Как и Анстрита.

— Да, насколько мне известно, но позволь мне объяснить. Норберта изгнали из монастыря за то, что он высмеивал некоторые реликвии, которыми обладало его братство. Его не лишили монашеского звания, а просто приказали убираться. Сначала он подумывал о том, чтобы проповедовать против обожествления, как ты сказала, кусочков плоти и костей, но потом он встретил Альберика, и они вдвоем пошли в Константинополь.

— Что?! — воскликнула Элеонора.

— Ради этого Крестового похода Альберик оставил свою приходскую церковь. Говорит, что тридцать лет назад на него наложили епитимью за то, что он предал своего господина. Он родился в благородном саксонском семействе и стал одним из телохранителей Гарольда Годвинсона — короля саксов, разбитого Вильгельмом Завоевателем в битве на реке Сенлак тридцать лет тому назад. Альберик рассказывал, как в заключительный момент битвы, уже на закате дня, оборона саксов дрогнула. Он считает, что должен был остаться со своим господином и умереть. Вместо этого он убежал. Какое-то время он прятался в кустарниках и лесах восточного побережья Англии. Он стал отшельником, раздираемым чувством вины и желанием искупить ее, получить прощение за то, что он до сих пор считает предательством. Какое-то время он даже представлялся не иначе как Иуда. Наконец он решил, что если он останется в своей стране, его душевная рана будет болеть еще сильнее, каким бы отшельником он ни был. Поэтому он сел на корабль, перебрался во Францию и стал бродяжничать. Он встретил Норберта, который признал в нем человека образованного. Когда они оба надолго задержались в Суассоне, Норберт устроил для него посвящение в духовный сан.

— А Норберт и Альберик знают о том, что ты сейчас мне рассказываешь о них?

— Конечно же, — улыбнулся Гуго. — Норберт попросил тебя поговорить с Фулькером, а позже он исповедал его.

— Мог бы и раньше мне об этом рассказать, — упрекнула Элеонора брата.

— Да, конечно, — согласился Гуго, — но, как я поясню дальше, во всем этом кроется большая опасность. Так вот, Альберик и Норберт отправились странствовать. Став свидетелями всяческих жестокостей, они начали ставить под сомнение истинность религии, любую идею о любящем Господе или воплощении Бога во Христе. — Гуго отхлебнул вина. — Что, впрочем, неудивительно, ибо я сам шел тем же путем исканий. Наконец они добрались до Иерусалима, где два года ютились неподалеку от храма Гроба Господня.

— Неужели их не преследовали?

— Вопреки общепринятому мнению, — заметил Теодор, — турки почитают Христа как великого пророка. Настоящие преследования начались при полоумном халифе Аль-Хакиме, который и со своими подданными обращался с такой же жестокостью, как и с христианами, а потом совсем выжил из ума и объявил себя Господом Богом. Нет, Альберика и Норберта никто не трогал. Во время своего пребывания в Иерусалиме они услышали рассказы о том, что в этом городе хранятся бесценные сокровища, реликвии страстей Господних, доказывающие не только то, что Христос умер, но и то, что он восстал из мертвых. Мне тоже приходилось слышать множество подобных историй.