Крестоносец. За Гроб Господень

Страх и паника охватили лагерь, когда прибыли другие разведчики. Турецкая армия быстро приближалась. Боэмунд, проталкиваясь сквозь группирующиеся войска, наводил порядок. Были расставлены повозки. Быков и ослов быстро распрягли, а их вьючные седла и поклажу использовали для того, чтобы закрыть бреши между повозками. Всем всадникам Боэмунд приказал выдвинуться вперед. Тыл лагеря защищало болото, а по флангам он выставил полукругом пехоту и лучников. Были отданы приказы, надеты доспехи и упряжь, а мечи и кинжалы извлечены из ножен и приготовлены к бою. Тревога и мрачные предчувствия возрастали. Кое-кто из мужчин, стоя на коленях, молился, взывая к Господу о помощи.

— Вот они! — послышался одинокий крик.

Элеонора, стоя на повозке, смотрела, как у входа в долину клубился туман. Он прибывал, словно морской прилив, и в его клочьях засверкали доспехи и боевые знамена. Грохот копыт потряс землю. Пелена пыли неожиданно расступилась — и у Элеоноры дух перехватило от силы и мощи врага. На них двигались орды всадников с округлыми щитами, уже вставив стрелы в луки и натянув тетиву. Они неслись в грохоте копыт, бое барабанов и лязге тарелок. Перейдя на рысь, плотная толпа всадников двинулась вперед, на притихшие шеренги франков. Пронзительные вопли сотрясали воздух. Зеленые знамена реяли на утреннем ветру. Франки, тоже развернув свои штандарты, ответили собственным боевым кличем и, словно гончие на охоте, галопом бросились в атаку. Они готовы были поразить турок словно таран, но те неожиданно свернули влево и вправо. При этом их конные лучники выпускали стрелу за стрелой по франкским боевым порядкам, а потом сомкнулись на флангах, размахивая топорами и ятаганами, а также используя крюки, чтобы стаскивать с седел рыцарей в тяжелых доспехах. Сталь, галька и камни с хрустом вгрызались в головы и туловища. Разящие удары отрубали руки и ноги. К атаке приготовилась вторая фаланга франкской конницы, но турки, передвигаясь легко и быстро, обошли потрепанную первую линию и проскочили мимо готовых к атаке рыцарей, осыпая их смертельным градом стрел. Некоторые лошади попадали, некоторые в панике бросились галопом вскачь, но сразу же были окружены турками, которые с грохотом валили их вместе с всадниками наземь. Боэмунд больше не стал поддаваться на провокации. Приказав развернуть боевые штандарты Нормандии, он потряс воздух своим боевым кличем, и его рыцари на полном скаку помчались на своих обидчиков.

Солнце уже было высоко и жгло немилосердно. Запыленная и истекающая потом Элеонора прекрасно видела турецкую тактику наскока и последующего притворного отступления. Неприятельская конница все увеличивалась в числе. Элеонора оглянулась. В лагере царил хаос. Мужчины, женщины и дети уже догадались, что если люди Боэмунда не устоят, то турки смерчем пронесутся через лагерь и всех истребят. В воздухе стоял адский шум горнов, барабанов, тарелок и труб, смешавшийся с криками, воплями и стонами. В небесной синеве появились стервятники; их устрашающие черные силуэты парили над полем брани. Раненых оттаскивали, передавая их в руки докторов или священников с бритыми макушками. Какой-то рыцарь, весь окровавленный и побитый, подошел к повозке, держась рукой за бок, и рухнул наземь. Элеонора, вмиг оправившись от шока, соскочила вниз и рванула его кольчужный панцирь и камзол. Под ними рубашка уже была липкой от крови. Элеонора попыталась остановить кровотечение из темно-красной раны, над которой сразу же начали кружиться мухи.

— Не надо, лучше позовите лекаря, — сказал рыцарь, морщась от боли и хватая ртом воздух. Вцепившись Элеоноре в рукав, он показал рукой вперед. — Им нужна вода.