Крестоносец: Железная Земля

— Разбить сердце? — Домино вздохнула так горько, что у меня все внутри оледенело. — Нет, конечно нет. Я всего лишь хотела увидеть тебя. Сейчас, до Совета.

— Постой, погоди, я не верю, что у нас нет выбора! Может быть, есть решение, которое устроит всех.

— Сулийцы не отступятся. То, что случилось на Порсобадо, для них не тайна. Они знают, что это я отыскала Харрас Харсетта, а это под силу только Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр. Они имеют на меня все права.

— Ты говоришь так, будто ты рабыня!

— В каком-то смысле — да. Беглая рабыня. Такова судьба всех арас.

— Мне плевать на сулийцев. Я скажу Совету, что ты моя жена. Они не посмеют отдать упырям супругу имперского крестоносца.

— Чтобы наш брак был действителен в глазах Совета, он должен быть заключен по виарийским законам, Эвальд. Мы с тобой в глазах дуайенов просто влюбленная пара, предавшаяся запретной любви.

— Вздор! Вздор! — Я в ярости ударил ладонью по менгиру. — Я нашел меч Зералина. Я обменяю тебя на этот меч.

— Что? — Глаза Домино засверкали в темноте. — Мераль ничего не сказал мне про меч.

— Да, да, да! Мы нашли клинок твоего предка. Мы нашли Донн-Улайн. Древень Урчиль отдал его мне в обмен на обещание, что меч будет передан виари. Я не нарушу своего слова. Но условием передачи будет твоя свобода.

— Как странно! — Она вздохнула. — Как же тебе удалось найти его?

Я рассказал ей свою историю. С того момента, как встретился с императором и до гибели Субботы. Наверное, мой рассказ был слишком сбивчивым и бестолковым, но Домино выслушала меня, не перебив ни разу.

— Помнишь, однажды в Фор-Авек я сказал тебе, что сделаю все, чтобы защитить тебя, — добавил я, закончив рассказ. — Ты станешь моей женой, и ни одна тварь не посмеет безнаказанно обидеть жену фламеньера. Я защищу тебя, клянусь!

— Ты сказал, там были драконы, которые спасли вас?

— Драконы? Да, были. Но причем тут драконы? Я про нас с тобой говорю.

— Любимый мой, добрый мой! — Домино ласково провела пальцами по моей щеке. — Я знаю, что ты не дашь меня в обиду. Но мы с тобой слишком маленькие люди в этом мире. Решения принимаются за нас. Наш долг следовать им, даже если это невыносимо тяжело.

— Почему ты говоришь так обреченно?

— На карту поставлена судьба моего народа, Эвальд. Я мечтала помочь ему, но теперь вижу, что мои усилия оказались напрасны.

— Неправда! — Я сжал ее пальчики в своих ладонях. — Мы победим, обязательно. И мы будем вместе!

— Представитель Суль будет обещать моему народу милость магистров в обмен на меня и Харрас Харсетта.

— Я убью его, если он посмеет…

— Эвальд, не говори глупостей. Никто не позволит тебе поднять руку на посла Суль.

— Я предложу ему то, от чего он не посмеет отказаться — суд Божий. Я убью его в поединке, и ты будешь свободна.

— Совет не допустит такого исхода. Они… они боятся. Пришло время исполнения пророчеств, и сейчас любой выбор значим, как никогда.

— Брианни, мне плевать на пророчества, на все на свете. Я знаю, что мы должны быть вместе, и мы будем вместе. Завтра у меня будет, что сказать Совету. И что предложить ему. Справедливый обмен. Совет не сможет мне отказать.

— Это Элика подала тебе такой совет?

— Элика? — переспросил я, чувствуя некоторое раздражение. — Причем тут Элика? Это было мое решение.

— Ты слушаешь ее, ведь так?

— Домино, не надо меня ревновать к Элике. Она меня не интересует.

— Она красивая. И ей не грозит участь стать глайстиг.

— Прекрати!

— Хорошо, любимый, не буду. Только помни, что если ты изменишь мне с этой ведьмой, я превращу тебя в тюленя.

— Да, дорогая. Я согласен быть тюленем, лишь бы с тобой рядом.

— Прости, я глупость сказала. Поцелуй меня…

Я понял, что она боится. Очень боится. Ночь была холодная, но Домино дрожала не только от холода. Мне очень хотелось согреть ее, заставить забыть о страхах, но я понимал, что у меня ничего не получится, что такое счастье мне пока не дано. И я чувствовал, что близок к отчаянию.

— Милая, — шепнул я в ушко, — скажи только слово, и я пойду за тебя на смерть.

— Я знаю.

— Тогда почему ты дрожишь?

— Когда я была совсем маленькой, отец часто рассказывал мне о Зералине, — сказала Домино, отстранившись от меня. — У нас в каюте была старинная книга, очень ветхая, в ней не хватало многих страниц, а остальные были так потрепаны, что я боялась даже коснуться их. Отец иногда читал мне отрывки из этой книги. Там рассказывалось о последних временах Сухопутных королевств, Отец говорил, что в этой книге много пророчеств о будущем народа виари. При этом глаза у него блестели, и он страшно волновался. Там было прорицание о мече. О том, что он найдется в канун последних времен для мира Аэрдвиарн. Я запомнила эти слова. И теперь мне страшно оттого, что это время наступает. И от нас с тобой ничего не зависит.

— Зависит, любимая, еще как зависит! Завтра я попрошу у старейшин твоей руки, — сказал я, прижимая ее к груди. — В обмен на меч Зералина.

— Ты получишь в придачу гнев императора.

— Мне плевать на императора и безразлично, что будет с империей.