Крестоносцы на Востоке

Наконец, нельзя ли допустить, что "странные" судьба и завершение крестоносной экспедиции были обусловлены вмешательством еще каких-либо политических сил, которые действовали и из-за кулис, и изнутри и которые незаметно для самих рыцарей, а равно и для возглавлявших войско знатных сеньоров толкнули крестоносцев на константинопольскую авантюру? Современники высказывали и такие суждения. Некоторые летописцы, включая русского очевидца взятия Константинополя крестоносцами (его рассказ, вошедший позднее в Первую Новгородскую летопись, представляет собой очень ценный исторический источник), большую роль в повороте Крестового похода отводят проискам германского короля Филиппа Швабского и его союзника, главного военачальника крестоносцев Бонифация Монферратского, полагая, что втайне один добивался константинопольского престола, а второй - завоевания земель Византийской империи на Балканском полуострове.

Вопрос о причинах, по которым Четвертый Крестовый поход неожиданно принял новое направление и закончился таким удивительным образом, является весьма запутанным не только из-за разноречивости сообщений источников. И современникам захвата Константинополя крестоносцами, описавшим разграбление византийской столицы (одна из латинских хроник так и называется: "Опустошение Константинополя"), и позднейшим историкам, упорно стремившимся разгадать загадку 1204 г., была чужда беспристрастность. Влияние конфессиональных установок и политической ориентации ученых прямо или косвенно отражалось и на итогах исследования ими проблемы Четвертого Крестового похода в XIX-XX вв., затрудняя ее правильное, адекватное, по терминологии специалистов, решение.

Захвату Византии рыцарями Креста посвящено множество Книг, статей, подробно комментированных документальных публикаций. В этих работах выдвинуты самые разнообразные версии относительно тех факторов, под воздействием которых Крестовый поход изменил свое направление. Крестоносная экспедиция начала XIII в. и ее отдельные эпизоды не раз служили, да и поныне остаются предметом горячей и заинтересованной полемики историков. Трудно даже вообразить, сколько усилий вложено исследователями за последние сто с лишним лет (история Четвертого Крестового похода стала углубленно изучаться примерно с 60-х годов XIX в.) в выяснение обстоятельств перемены курса крестоносцами, сколько пролито чернил и затрачено скрупулезного труда на то, чтобы разобраться в перипетиях этого похода. [Несколько лет тому назад в США было предпринято издание целой книги, содержащей подборку (свыше 20) обширных выдержек из трудов историков XIX-XX вв., в которых высказывались подчас взаимоисключающие взгляды на причины пертурбаций, приведших крестоносцев под стены Константинополя в 1203-1204 гг. - М. З.].

Ученые собрали и обработали колоссальный фактический материал источников на латинском, греческом, старофранцузском, армянском, русском и других языках, уточнили массу деталей, касающихся конкретных событий Крестового похода. Удалось заполнить много белых пятен в его истории. Тем не менее и до настоящего времени [Напомним: монография М.А. Заборова увидела свет в 1980 г. - Прим. Сосискина] еще не достигнуто полное согласие по всем спорным вопросам, дискуссия продолжается. Положение осложняется в особенности вследствие того, что всем без исключения работам буржуазных историков свойственна более или менее явственная тенденциозность в освещении событий [Аналогично с трудами Михаила Абрамовича Заборова. Впрочем, историки все и всегда в значительной степени субъективны. Такова дисциплина "история". - Коммент. Сосискина]. За сугубо научной, казалось бы, полемикой всегда просматриваются осознанные или неосознанные идеологические и политические позиции историков.

Обращает на себя внимание, например, такое обстоятельство: большинство западных исследователей истории Крестовых походов (это в равной степени относится как к ученым XIX в., так и к авторам, чьи труды издаются в наше время) стремятся доказать непричастность римского престола к захвату крестоносцами Константинополя; сплошь да рядом отрицается прямая заинтересованность папства в том, чтобы навязать Византии (после ее завоевания крестоносцами) католичество.