Крестоносцы на Востоке

Ведя переговоры с папой о церковной унии и соблазняя западных сеньоров перспективой грабежа восточных стран, византийское правительство принимало и другие, более верные меры для прорыва сельджукско-печенежского окружения. Против печенегов были брошены новые союзники империи - половцы. 29 апреля в битве на берегу речки Мавропотам (приток Марицы) огромное войско печенегов оказалось наголову разгромленным: флот эмира Чахи не успел прийти им на выручку и, как потом распевали обрадованные победители, насмехаясь над побежденными, "из-за одного дня не пришлось скифам увидеть мая". Вскоре Византии удалось избавиться и от эмира Чахи. Алексей I натравил на него никейского султана Кылыч-Арслана I (1092-1107), который умертвил Чаху во время пира. Так, действуя то военной силой, то интригами и подкупом, Алексей I в конце концов избавился от опасностей, грозивших Константинополю. Византия вернула под свою власть ряд прибрежных городов в Пропонтиде, острова Хиос, Самос, Лесбос. Сельджуки были потеснены. Теперь заигрывать с Римом было не для чего. Переговоры об унии зашли в тупик. К досаде Урбана II, Византия практически не приняла его предложения. Намечавшийся собор тоже не состоялся, религиозные разногласия остались неурегулированными.

Однако обращение за подмогой на Запад, сделанное в критический для Византии момент, не прошло бесследно. Восток с его большими торговыми городами, более развитой в экономическом отношении, чем Запад, в основном все же деревенский, казался оскудевшему рыцарству и честолюбивым феодальным магнатам источником великих сокровищ. Рассказы паломников, возвращавшихся из Иерусалима и Константинополя, рисовали воображению великолепные храмы и дворцы восточных городов, чудеса роскоши, в которой купались византийские и арабские богачи. Об этих чудесах складывались легенды, которые бродячие певцы-сказители разносили по рыцарским замкам. И вот теперь столь лакомая добыча уплывала в руки сельджуков!

В особенности это тревожило нормандцев, утвердившихся на юге Италии и на островах Средиземного моря. Уже десятки лет они были непосредственно связаны с Византией - и в качестве пиратов-торговцев, и в качестве наемников-воинов. Кто мог лучше них оценить богатства Константинополя?

Участь Византии внушала беспокойство и многим другим князьям и рыцарям на Западе, которые ждали лишь случая, чтобы кинуться на богатства Греческой империи. Ведь сиятельным баронам и маркграфам, герцогам и виконтам, мало сведущим в географии, весь Восток представлялся землей византийского самодержца. Нельзя было допустить, чтобы она досталась нехристям-сельджукам!

Папство, преследуя свои цели, сознательно или бессознательно учитывало общие интересы западных феодалов: оно не упускало из виду завоевательные тенденции, все более усиливавшиеся среди рыцарей и магнатов. Обстановка, сложившаяся к началу 1090-х годов, явилась как нельзя более подходящей для того, чтобы пустить в ход те пружины, которые курия пробовала привести в действие двадцать лет назад.

Атмосфера на Западе становилась все накаленнее. Тяготы крестьян за "семь тощих лет" достигли предела, и возмущение низов год от года нарастало. Рыцарская вольница разбойничала все разнузданнее. Неуверенность в завтрашнем дне сильнее и сильнее охватывала сеньоров - как церковных, так и светских. Обращение Византии за подмогой в такой ситуации пришлось как нельзя вовремя. Дорога на Восток была проложена паломниками. Овладеть восточными странами - так думали в феодальных замках - будет легко. Надежду на это рождала анархия, царившая в раздробившемся на уделы сельджукском государстве [Откуда узнали про то "бароны и маркграфы, герцоги и виконты, мало сведущие в географии" (см. выше)? - Коммент. Сосискина]. Сельджукские правители не только грызлись друг с другом, но и соперничали с арабскими государями. Кроме того, в городах Сирии в последние десятилетия XI в. развернулось движение за автономию, против владычества египетских халифов Фатымидской династии: этим движением были охвачены, в частности, Тир и Триполи, которые даже добивались поддержки у сельджуков. Сельджуки, со своей стороны, воспользовались удобным предлогом, чтобы захватить Сайду. Только в 1089 г. египетский халиф сумел вернуть власть над Тиром и другими отпавшими городами. В Тире вспыхнули, однако, новые возмущения. В 1094 г. фатымидское войско, двинувшись на север, осадило этот крупный портовый город и, взяв его приступом три года спустя, жестоко разграбило.

Конечно, многие детали политически неустойчивого положения в странах Восточного Средиземноморья не были известны на Западе, но общее представление о неблагополучии в тех краях формировали и вести, приносимые паломниками, и сообщения возвращавшихся с Востока купцов, и дипломатические донесения, которые стекались в римскую курию. Поэтому, когда Византия попросила у западных князей и папы подмогу, эти просьбы не заставили рыцарей тянуть с ответом. Они были восприняты как прямой призыв к развертыванию похода на Восток во спасение Византии.