Крестоносцы на Востоке

На следующий день, 13 апреля 1204 г., Константинополь пал жертвой западных захватчиков. Крестоносцы не встретили в нем никакого сопротивления. Роберт де Клари рассказывает, что, ворвавшись в византийскую столицу и думая, что уж теперь-то борьба разгорится с большой силой, рыцари окопались лагерем вблизи стен: они не отваживались продвигаться к центру. Каково же было их удивление, когда назавтра они увидели, что горожане и не собираются подниматься на защиту своей столицы! Примерно в тех же самых чертах описывает положение, возникшее на следующий день после вступления крестоносцев в Константинополь, и Виллардуэн. Все в войске, говорит он, готовили оружие — и рыцари и оруженосцы; каждый думал о предстоящей битве, полагая, что развернется такое сражение, равного которому у них еще никогда не происходило. И что же? Воины креста не встретили в городе никого, кто бы дал им отпор. Крестоносцам там и в самом деле не с кем было драться. Константинопольский плебс не желал отстаивать государство, воплощавшее для него социальную несправедливость. Когда знатный византиец Константин Ласкарь, которого духовенство спешно провозгласило императором, пытался все-таки призвать население к оружию, он натолкнулся на стену равнодушия.

Таким-то образом менее чем полутора десяткам тысяч крестоносцев в какие-нибудь три дня удалось захватить один из величайших городов тогдашнего мира. Даже сами завоеватели, знавшие, с каким слабым противником имеют дело, были поражены столь быстрым и сравнительно легким успехом. «И знайте, что не было такого храбреца, чье сердце не дрогнуло бы, и казалось чудом, что столь великое дело совершено таким числом людей, меньше которого трудно и вообразить», — напишет позднее Жоффруа Виллардуэн.

Соотношение сил осаждавших византийскую столицу и осажденных в ней он расценивает в пропорции 1:200, замечая, что еще никогда такая горсточка воинов не осаждала стольких людей в каком-либо городе. Роберт де Клари также считает легкий захват Константинополя необыкновенным делом; дважды он называет его чудом.

Секрет «чуда», изумлявшего и многих позднейших историков, был прост. Обострение социально-политической борьбы в Византийской империи, достигшее в это время кульминационного пункта, — вот что служит решающим объяснением неожиданного на первый взгляд падения Константинополя и разгрома империи в целом. Конечно, имелись и иные, вполне конкретные причины, обеспечившие победу крестоносцам. Им помогали некоторые греческие аристократы и кое-кто из константинопольских купцов. Часть местных землевладельцев давно уже продавала продукты своих поместий латинским купцам, а отдельные византийские коммерсанты играли роль посредников в этих сделках. Для таких людей важнее всего было сохранить на будущее коммерческие связи с латинянами. Именно на поддержку тех византийцев, чьи экономические интересы были связаны и тесно переплетались с латинскими, и рассчитывали крестоносцы, в первую голову, разумеется, венецианцы, когда с такой уверенностью заранее делили между собой богатства Константинополя в марте 1204 г. И эти расчеты оправдались.

Захват византийской столицы получил санкцию католической церкви. Накануне штурма Константинополя епископы и священники, находившиеся при войске, беспрекословно отпускали грехи участникам предстоящего сражения, укрепляя их веру в то, что овладение византийской столицей — это правое и богоугодное дело. Жоффруа Виллардуэн подробно передает речи священнослужителей на совете вождей, созванном накануне приступа. «Епископы и все духовенство, — пишет французский мемуарист, обычно сдержанный там, где он освещает позицию папства, — все, кто подчинялся велениям апостолика, были согласны в том — и сказали это баронам и пилигримам, — что совершившие подобное убийство (Алексея IV. — М. 3.) не имеют права владеть землей». Духовные пастыри крестоносного воинства настойчиво твердили: предстоящая война хороша и справедлива. Всем, кто намерен завоевать эту землю и подчинить ее Риму, было обещано полное отпущение грехов. «И знайте, — добавляет Виллардуэн, обращаясь к читателям, — что эти увещания явились большой поддержкой как баронам, так и рыцарям».

«Константинопольское опустошение» — так называется одна из латинских хроник, описывающая разбойничьи действия западных рыцарей в византийской столице. И действительно, озлобленные долгим ожиданием добычи и ободренные своими духовными пастырями, рыцари, захватив Константинополь, набросились на дворцы, храмы, купеческие склады. Они грабили дома, разоряли гробницы, разрушали бесценные памятники искусства, предавали огню все, что попадалось под руку. Захватчики поджигали дома, чтобы выгнать из них жителей и тем самым предотвратить уличные бои. Буйное неистовство воинов, насилия над женщинами, пьяные вакханалии победителей продолжались три дня. Было убито несколько тысяч константинопольцев.