Крестоносцы на Востоке

События, разыгравшиеся в Сирии после взятия Антиохии, показывают, что описания такого рода решительно не соответствуют действительности. Войско крестоносцев не было социально монолитным, оно ни в коей мере не представляло собой единого «народа божьего», каким изображают его церковные авторы XII в. Напротив, как уже отмечалось, эта армия являла собой конгломерат различных социальных групп подчас с прямо противоположными интересами. Наряду с рыцарством в крестовом походе участвовали десятки тысяч крепостных. Рыцарей обуревала жажда земельных захватов, крестьяне же рвались к свободе. Хотя внешне те и другие шли под одними и теми же религиозными знаменами, но по сути в крестовом походе переплетались два в социальном отношении разнородных движения: освободительное в своей основе — сервов и завоевательное — феодалов. Феодальные верхи преследовали свои классовые интересы и были мало озабочены участью бедняцкой массы.

Знатные крестоносцы во время похода приумножили свое достояние. О графе Раймунде Тулузском его капеллан сообщает: «Когда другие уже истратили свои деньги, его богатства возрастали». Сеньоры не останавливались и перед тем, чтобы использовать в целях наживы затруднения рядовых крестоносцев из бедняков. Рыцари из окружения того же Раймунда Тулузского тайком убивали лошадей и по вздутым ценам продавали конину голодавшим беднякам.

С другой стороны, масса рыцарской голытьбы еще более обнищала в пути, особенно в дни осады крестоносцами Антиохии и ее блокады сельджуками. В самом же стесненном положении оказались тысячи земледельцев, примкнувших к рыцарскому походу. Среди них было немало стариков, женщин, калек. Зачастую они отставали от главного войска и следовали на известном расстоянии от него. В хрониках изредка можно встретить описание внешнего вида этих толп. Когда Раймунд Ажильский, рассказывая о том, как Пьеру Бартелеми явились во сне св. Петр и Андрей, говорил, что они привиделись ему во сие «в какой-то прегрязной одежонке… святой Андрей был одет в старую рубашку, изодранную на плечах, из дыры на левом плече торчал лоскут, на правом ничего не было; он был плохо обут; Петр же был в грубой длинной, до пят, рубахе», то, по-видимому, хронист списывал своих апостолов с реальных фигур, с тех, кто принадлежал к меньшому люду.

Во время похода контрасты в положении бедняков и благородных усилились. Тяготы войны углубили пропасть между простым народом, который первым становился их жертвой, и рыцарями, а тем более предводителями крестоносцев. В результате и отношения различных по своей социальной природе участников крестоносного войска приобретали все более напряженный характер. Крестьяне и рыцарская мелкота, фактически оказавшаяся в положении, близком к тому, в котором находились бросившие свои поля землепашцы, постепенно проникались недоверием к сеньорам.

Рознь тех и других выражалась в самой организационной структуре крестоносных ополчений. Некоторые группы бедняков, видимо, проникнутые особой враждой к сеньорам и рыцарям, стремились идти обособленно от остальных крестоносцев. «Босой народ», как писал Гвиберт Ножанский, шел впереди всех и образовывал особые отряды — он называет их тафурами. О тафурах упоминается также в эпосе «Песнь об Антиохии», сложившемся в XII в. По мнению Гвиберта Ножанского, само слово «тафуры» — «варварского» происхождения и означает «бродяги». Подлинная этимология этого слова и до сих пор не установлена историками, но известно, во всяком случае, что это были бедняки, а их вооружение составляли дубины, ножи, каменные молоты. Тафуры — и это тоже весьма показательно для их поведения — не признавали феодального командования: по словам Гвиберта Ножанского, они «шли без сеньора». Тафуры, далее, с нескрываемой неприязнью относились к рыцарям и к знати. Они сами выбирали себе командира. «Королем тафуров», считает Гвиберт, в данном случае передающий легенду, а не быль, являлся некий нормандец, «как говорят, человек не темного происхождения, ставший из рыцаря пешим, который, увидев, что они шествуют без главы, оставив оружие и обычную одежду, пожелал стать у них королем». Время от времени этот командир производил смотр своего войска: «У него было заведено обыкновение, что, когда народ, которым он предводительствовал, подходил к какому-нибудь мосту или узкому проходу, он ("король". — М. 3.) спешил занять вход и здесь до ноготочка обыскивал всех одного за другим». Если у кого-нибудь оказывались найденными деньги или какие-нибудь ценности стоимостью в два солида, то предводитель немедленно удалял его своей властью, приказывал купить оружие и принуждал перейти к вооруженным воинам. Тех же, которые, как он убеждался, «возлюбили обычный порядок (свою бедность. — М. 3.), которые совсем не имели денег, не запасались ими и не намеревались запасаться, он присоединял к своим».