Крестоносцы: Полная история

…мы окружены сарацинами со всех сторон. Вавилон [т. е. Багдад] с востока. Аскалон с запада. [Тир] на побережье. Дамаск с севера… Ежедневно в наши земли вторгаются, каждый день нас уводят в плен или убивают. Нас обезглавливают, а тела наши бросают птицам и диким зверям. Нас продают, как овец. Что тут еще сказать?{314}

Но дальше выясняется, что патриарху было что сказать. Несмотря на то что и он, и Герард, приор Гроба Господня, который также подписал письмо, утверждали, что готовы умереть, защищая Иерусалим и Гроб Господень, они все же считали, что было бы гораздо лучше, если бы народ Галисии «желал войти в воинство Христово и поспешить нам на помощь. Если вы сами не в состоянии прийти, пошлите тех, кого сможете… С Божьей помощью мы сбросим оковы греха с каждого, кто придет нам на помощь, если только он готов искупить свою вину»{315}. Подчеркивая традиционный расчет, лежавший в основе движения крестоносцев, – военная служба в обмен на отпущение грехов, патриарх игнорировал тот факт, что папа своим указом недвусмысленно потребовал от христиан Испании оставаться там, а не ехать на Восток сражаться в Крестовых походах. И все-таки в последующие десятилетия высокопоставленные крестоносцы еще не раз будут слать подобные письма на Запад. Не только процветание, но и само существование Утремера зависело от того, до какой степени далекие союзники были готовы к таким просьбам прислушиваться.

В 1122 году, на радость Балдуину и его соратникам, Иль-Гази хватил удар. Старый вояка, садист и пропойца, он укрепил оборону Алеппо, а в процессе прочно обосновался на посту правителя города. Вспыхивающие бунты он жестоко гасил (бунтовщиков ослепляли и увечили, вырезали им языки и выжигали глаза){316}. Несмотря на необходимость противостоять набегам грузин, вторгавшихся в северную Сирию из Причерноморья, Иль-Гази три года подряд не давал латинянам спуску. «Словно гложущий червь, он вечно искал, в кого бы впиться», – жаловался Гийом Тирский{317}. Со смертью Иль-Гази возродились надежды франков завоевать Алеппо.

Тем не менее победы Иль-Гази пережили его самого, и в месяцы, последовавшие за его смертью, латиняне дважды лишь чудом избежали непоправимой беды. 13 сентября 1122 года граф Эдессы Жослен (правитель Турбесселя, унаследовавший северное графство от Балдуина II) попал в плен к племяннику и бывшему военачальнику Иль-Гази Балаку – «великому и могущественному принцу», который занял место дяди, заполняя вакуум власти, возникший после смерти последнего{318}. Жослена подстерегли на его собственной земле и унизительным образом – зашитого в верблюжью шкуру – отвезли в крепость Харпут. На этом неприятности не закончились. Чуть меньше чем через полгода, в апреле 1123-го, попал в плен и Балдуин, который после гибели Рожера Салернского на Кровавом поле взял на себя обязанности регента Антиохии. Его бросили в ту же темницу, что и Жослена. Балак отправился в Алеппо и утвердился там вместо своего почившего дяди.

Балдуин провел в заключении больше года. Его выпустили только в мае 1124-го, когда после смерти Балака – полководца ранили в плечо стрелой во время осады одного из взбунтовавшихся эмиров – власть в Алеппо перешла к сыну Иль-Гази Тимурташу, человеку, который, как писал Ибн аль-Асир, «любил тихую и спокойную жизнь». Тимурташ предпочитал править Алеппо на расстоянии, из своего родового гнезда, города Мардин{319}. Он даровал Балдуину свободу в обмен на обещание заплатить выкуп в восемьдесят тысяч динаров. Балдуин вышел из темницы, обещания своего не сдержал, зато принялся строить планы нападения на того самого человека, который его освободил. Намечался последний шанс завладеть Алеппо, и Балдуин не хотел его упустить.