Крестовые походы глазами арабов

Вестник победы достиг Алеппо в тот момент, когда мусульмане, расположившись рядами, завершали полуденную молитву в большой мечети. При этом был слышен сильный крик с восточной стороны, но участники сражения вернулись в город только к послеобеденной молитве.

Алеппо праздновал победу несколько дней. Пели песни, пили вино, резали баранов, толпились, разглядывая стяги с крестами, шлемы и кольчуги, привезённые отрядами, или глазели на то, как обезглавливают пленников победнее — богатых отпускали за выкуп. На площадях слушали чтение только что сочинённых стихов в честь Ильгази: «После Бога есть только ты, кому мы верим!» Обитатели Алеппо жили долгие годы в страхе перед Боэмондом, Танкредом, потом перед Роже Антиохийским, и многие уже начинали ждать неизбежного дня, когда, подобно их братьям в Триполи, они будут вынуждены делать выбор между смертью и изгнанием. После Сармадской победы они почувствовали, что родились к новой жизни. Подвиг Ильгази пробудил энтузиазм во всём арабском мире. «Подобный успех ещё ни разу не был дарован исламу за все истёкшие годы», — пишет Ибн аль-Каланиси.

Это преувеличение свидетельствует о крайнем упадке, царившем накануне победы Ильгази. Заносчивость франков достигла поистине предела абсурда: в начале марта 1118 года король Бодуэн ровно с двумястами шестью рыцарями и четырьмя сотнями пехоты отправился завоевывать… Египет! Во главе своих немногочисленных войск он пересёк Синай, занял, не встретив сопротивления, город Фараму и достиг Нила, «в котором он искупался», — дополняет насмешник Ибн аль-Асир. Он шёл бы так ещё долго, если бы внезапно не заболел. Его спешно повезли обратно в Палестину, и по дороге он умер в аль-Арише, на северо-востоке Синая. Несмотря на кончину Бодуэна, аль-Афдал уже не оправился от этого позора. Он стал быстро терять контроль над ситуацией, и через три года был убит на улице Каира. Что касается короля франков, то его заменил кузен Бодуэн II Эдессы.

Сармадская победа, одержанная вскоре после показного похода через Синай, создала впечатление реванша и показалась некоторым оптимистам началом реконкисты. Ожидалось, что Ильгази без промедления двинется на Антиохию, где больше не было ни князя, ни армии. Франки тоже ждали осады. Они первым делом разоружили сирийских, армянских и греческих христиан, живших в городе, и запретили им покидать дома, опасаясь их сговора с Алеппо. Действительно, отношение между воинами Запада и их восточными единоверцами были очень напряжёнными. Последние обвиняли франков в том, что те отвергают их религиозные обряды и держат их в подчинённом состоянии в их собственном городе. Но предосторожности франков оказались ненужными. Ильгази и не помышлял об использовании своего преимущества. Он валялся мертвецки пьяный в бывшей резиденции Рыдвана и всё никак не мог закончить празднование своей победы. Скоро из-за употребления крепких спиртных напитков у него началась горячка, и он выздоровел только через двадцать дней, как раз когда в Антиохию из Иерусалима уже прибыло войско под командованием нового короля Бодуэна II.

Алкоголь подорвал здоровье Ильгази, и через три года он умер, так и не сумев развить свой успех. Жители Алеппо были благодарны ему за то, что он удалил от их города франкскую угрозу, но совсем не горевали из-за его смерти, поскольку уже возложили свои надежды на его преемника, необычайного человека, чьё имя было у всех на устах. Его звали Балак, он был племянником Ильгази, но представлял собой личность совершенно иного закала. Достаточно сказать, что он вскоре стал героем, которым восхищались во всём арабском мире и подвиги которого прославлялись в мечетях и на площадях.