Крестовые походы. Идея и реальность

Такую же высокую романтическую оценку крестовые походы получили в творчестве французского историка Жозефа-Франсуа Мишо, автора шеститомной «Истории крестовых походов» (1812–1822). Позже он также издал «Библиотеку крестовых походов» (Bibliotheque des croisades) с выдержками из источников (1829). Монархист и сторонник аристократии, историк, как и в свое время Шатобриан, идеализировал крестоносную эпопею как самое героическое деяние Франции: для него крестовые походы являются порождением высокого религиозного и воинского энтузиазма. В «Истории крестовых походов» — настоящем гимне французской знати и рыцарства — Мишо в романтическом свете рисует вождей крестоносцев и французских королей — Людовика VII, Людовика Святого — и прославляет их подвиги. Вообще самым главным результатом крестоносного движения для него является «слава наших предков», которая и составляет «реальное благо нации». По его мнению, победы крестоносцев — это также «удивительный триумф, который заставлял самих мусульман уверовать в первенство франков». Ж.-Ф. Мишо был, пожалуй, первым писателем, кто, исходя из убеждения о превосходстве западных народов над мусульманами, интерпретировал крестовые походы как процесс распространения цивилизации в Азии и тем самым фактически обосновал систему господства развитых стран Запада над Востоком. Крестоносное движение, как он писал, привело к основанию в Сирии и Палестине «христианских колоний», благодаря чему западная культура утвердилась в далеких землях.[133]

Мы видим, как в трудах Мишо и других авторов намечается тенденция рассматривать крестовые походы как своего рода «протоколонии» именно в тот период, когда Франция и другие страны начинают активно развивать колониальную политику. В связи с этим история крестоносного движения становится чрезвычайно актуальным сюжетом. Устанавливая колониальное господство в Старом и Новом Свете, западные державы отныне будут ссылаться на историческое прошлое и необходимость способствовать развитию цивилизации. Со временем крестовые походы становятся неким прообразом экономической и политической гегемонии Европы, и сама идея того, что крестоносное движение сыграло свою роль в прогрессе западного общества, воспринимается как аксиома. Так к романтической ностальгии по крестоносной эпопее примешивалась колониальная идеология, которая надолго утвердилась в Европе.

Как бы то ни было, в связи с новыми интересами Запада энтузиазм европейского общества в отношении этой эпохи возрастал, и реабилитация крестоносного движения продолжилась. Уже к середине XIX в. в сознании большинства французов крестовые походы отождествляются со славным периодом в истории Франции. В период Июльской монархии французский король Луи-Филипп задумал проект, который стал важной вехой в процессе осмысления исторических событий. Французский монарх создал в Версале «музей истории» с «залой крестовых походов» (salle des croisades), открытой в 1840 г. Пять салонов Версальского дворца были украшены фресками, посвященными важнейшим военным сражениям, портретами самих крестоносцев, изображениями их гербов. Аристократы начинают искать крестоносцев среди своих предков, а парвеню Июльской монархии — придумывать несуществующие родословные. В этих поисках им помогают «академические мошенники» — профессиональные историки, специалисты по генеалогии, связанные со двором и знатью. Самым известным среди них был Эжен-Анри Куртуа, который изготовил сотни фальшивых хартий крестоносцев для представителей французской элиты. Так или иначе энтузиазм высшей знати в отношении своих крестоносных предков только подогрел интерес общества к истории средневековых военно-религиозных экспедиций.